Поезд для Анны Карениной
Шрифт:
Из пластмассового чемоданчика для детского набора «Маленький доктор» Ева достает электронную пушку – так назвал свое оружие Гриша, – поднимается на цыпочки и ставит тяжелый предмет вверху шкафчика. От пушки до пульта сигнализации – приблизительно три метра.
Забирает облегченную сумку, стоит еще несколько секунд, прислушиваясь к себе, потом подходит к металлической двери и звонит, чтобы ее выпустили.
Понедельник, 14 июля, вечер
В
Через полчаса в пустынном парке под старыми деревьями ходили двое. Генерал был в форме, его напарник – безупречно одетый высокий мужчина почтенного возраста – опирался на тросточку, от предложения закурить отказался, говорил медленно, иногда прерываясь кашлем. По его рассказу, Дима познакомился с красавицей, агентом службы безопасности, узнал, что она работает на японца, и разработал вариант его ограбления. Девочка примерно донесла руководству о его намерениях.
– Вы этому верите? – спросил генерал.
– Я вообще ничему не верю, – ответил его собеседник, – я воспринимаю реальность как предполагаемый вариант существования. Один из немногих. В этом конкретном варианте нам предложена версия. Наш мальчик решил поиграться сам. Без нас. Давайте представим. Допустим, Дима решил ограбить банк по каким-то своим соображениям. Остров купить захотел или своей девочке подарить бриллианты. Он что, стал бы для нас менее значим? Его свободное время – это только его дело.
– Не согласен, – перебил генерал, – только безупречное поведение по отношению к закону обеспечит ему и нам относительное спокойствие. А на него уже заведено дело по убийству.
– Так и чего тогда терять? – Мужчина играл тросточкой и смотрел хитро. – Пусть мальчик прибавит к своим тремстам тысячам еще несколько миллионов.
– Это невозможно. Потому что... Потому что я не верю в эту его меркантильность. Я не верю и предполагаю худшее.
– Вот поэтому я и напросился на разговор. – Мужчина кашлянул в платочек и перед тем, как его запрятать, быстро осмотрел. – Я тоже в силу специфики своего воображения предполагаю худшее. А ведь может быть, что японец получил взятку, купит не себе самолеты, они уйдут... Кто занимается конкретно японцем и самолетами?
– Я могу выяснить. На этот счет не беспокойтесь. Никуда они не уйдут. Они уйдут Индии, этот вопрос уже решен. Японец купит, и взятку он уже получил. Да только китайцы не смогут ему отдать деньги по сделке. Это разрабатывается. Он не сможет развести руками и говорить потом, что русские передумали продавать, ведь его подпись будет на транспортных бланках в Китай! Пусть потом режет себе живот без денег.
– Хорошо, давайте рассмотрим сюжеты, которые могут существовать. Например, Дима завяз в службе госбезопасности и сейчас внаглую у нас под носом срывает сделку по самолетам, а притворяется влюбленным дураком.
– А я, наоборот, с ужасом думаю, что Дима вляпался с ходу и теперь просто вслепую играет чью-то игру, собирается украсть деньги, удрать на Канары.
– Ив том и в другом случае, – уточнил мужчина с тросточкой, – он играет против своей службы. Давайте решать, как выйти из этого положения.
– У нас есть аналитики, я приказал сделать полный отчет по ситуации. Что-то меня в женщине удивляет... Как это она сбежит без детей? А с детьми?! Ерунда какая-то.
– Когда будет этот отчет?
– Обещали к среде. Послезавтра. А пока пусть поиграются ребятки.
– Вы полагаете, – задумчиво уточнил пожилой с тросточкой, – что у нас есть время до среды?
Да помилуйте, – генерал возбудился, – ограбить сейф в банке, вы что думате, это так просто?
В девятнадцать тридцать Ева Николаевна звонила Диме Куницыну. Трубку взяли только после десятого звонка.
– Это я. – Ева задышала тяжело. – Что делаешь?
– Жду твоего звонка.
– Ты пойдешь со мной?
– Пойду. Давай встретимся и все обговорим. – Голос у Димы грустный.
– Приезжай в двадцать пятнадцать к Павелецкому вокзалу. Походи там, я тебя найду.
– Ева, подожди... Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Я буду с тобой. До самой смерти. – Ева сказала это шепотом, и Диме показалось, что он слышит не ее, а эхо своего вдруг заколотившегося сердца.
В двадцать десять Ева ходила по площади у вокзала. На деревянной тележке сидел безногий нищий и играл на губной гармошке. Ева бросила монетку в жестяную банку, безногий тут же исполнил частушку.
– Мы теперя крепостные! – заорал он, набрав побольше воздуха. – С полна-ай конфискацией! Вместо вольной покупаем предприятий акции!
Ева заметила Диму и еще несколько минут не подходила, рассматривая его издалека и, можно сказать, любуясь. Высокий и стройный блондин с голливудской внешностью, платиновыми волосами и странным напряжением в походке – словно вот-вот оттолкнется от земли и прыгнет или взлетит. Ева вспомнила его напряженную руку, он стиснул тогда ее ладонь изо всей силы, не замечая этого, и ветер в лицо...
Ева подошла сзади и тронула Диму за руку.
– Ты на машине?
– Да. Пойдем, нам надо поговорить.
– Поздно говорить. Видишь вот это? – Ева показала Диме небольшой пульт. – Поехали к банку. Через два часа – деньги наши.
– Бред это все, – улыбнулся Дима. – Пойдем в машину. Расскажешь все подробно.
– Я расскажу, но едем к банку.
– Куда хочешь. – Дима взял у нее большой пакет и забросил его на заднее сиденье.
В машине Дима неожиданно положил руку ей на коленку. В лицо не смотрел, стиснул зубы и осторожно вел машину одной рукой.