Поезд на Солнечный берег

Вербинина Валерия

– Вы очень добры, – сказал Филипп, – но мне нужна только Ада.

– Мечтатель! – изрек кот. – Учитесь довольствоваться малым, и вы увидите, что это не так уж мало. Я всегда к вам хорошо относился, Филипп. Вы не очень похожи на других двуногих, голокожих, никчемных зверей, лишенных хвоста, грации, изящества и здравого смысла. На кой черт вам эта Ада? Завтра она увянет, поблекнет, постареет, и то же самое будет с вашими чувствами к ней. То, что называют любовью, – величайший обман. Вы ищете второго себя, но находите

другого или другую. Старая история, короче говоря. Любите самого себя – этот предмет никогда вас не разочарует. Уж поверьте мне, Филипп, я хорошо знаю жизнь.

– Я вам верю, – кивнул молодой человек. – Но я должен найти Аду. – Он поднялся. – Так вы, получается, довольны?

– Вполне, – кивнул кот. – Не жизнь, а малина! Помойка – моя родина, и я не собираюсь с ней расставаться. Если бы кто–то предложил мне вернуться к прежней жизни, я бы послал его… очень далеко.

– Я рад за вас, – улыбнулся Филипп. – Однако мне пора.

– Мне тоже. Эй, а что сказать главе нищих?

– Ничего, – сказал Филипп, – благодарю вас.

– Гордец! – проворчал кот и нырнул в ящик. – Сообщите мне, если передумаете. – Он бешено засвистел. – Эй, куда вы?! Там тупик!

Но шаги Филиппа уже стихли в отдалении.

– Ну и ладно, мне–то какое дело! – проворчал кот, и в воздух снова полетели тряпки, объедки, труха.

Филипп взобрался на стену и замер, прикидывая, как с нее спрыгнуть, не сломав себе шеи. Под стеной тихо переговаривались трое или четверо нищих. Огни с подвесного моста бросали на их лица неверные отсветы.

– Они от нас отстали?

– Похоже, да.

– Порядком струхнули.

– Да, пришлось побегать.

– Как ты, приятель?

– В полном шоколаде.

– Здорово мы их, а?

– Покажи руку. Э, да тебя здорово царапнуло.

– По барабану, – ответил тот же юный, ломающийся голос.

Филипп соскочил со стены. Его появление произвело совершенно неожиданный эффект: нищие бросились врассыпную. В темноте Филипп поймал одного из убегавших и получил от него такой удар, что зашатался и выпустил его. Второй удар швырнул его на мостовую. Блеснуло дуло дырокола.

– Орландо, стойте! Это я, Филипп!

Выстрела не последовала. Нищий стоял неподвижно, Филипп слышал его хриплое дыхание.

– Вы ошиблись, – сказал нищий. – Я не тот, за кого вы меня принимаете. Орландо Оливье умер. Его больше нет.

Филипп похолодел. Этого он никак не ожидал.

– Неправда, – прошептал он.

– Правда, – возразил нищий. – Все знают: его убили цветы. Мне… мне надо идти.

Филипп вскочил на ноги. Возле него уже никого не было.

– Орландо! – крикнул Филипп.

Никого. Ничего. Даже эхо не откликнулось ему. Филипп сделал несколько неверных шагов и увидел Орландо. Он стоял, прижавшись лицом к столбу и уронив руки вдоль

тела. Плечи его дрожали.

Сон сорок восьмой

Зачем вы здесь? – спросил Орландо.

– Я ищу Аду, – ответил Филипп.

– Зачем? – резко спросил бывший актер.

– Я люблю ее.

– Вранье, – скривился Орландо. – У вас нет ничего общего с нами.

– С нами… – повторил Филипп. – То есть… и вы тоже?

– Да, я тоже, – проговорил Орландо с вызовом, вскинув голову. – Вас это не устраивает?

– Мне все равно.

– Мы никому не делали зла, – заявил Оливье. – Это вы захотели, чтобы мы были вашими врагами. Вы умеете только ненавидеть. А любить…

– Я люблю ее.

– Вы на это не способны. Люди вообще не умеют любить, вам этого не дано. Все, на что вы способны, – убивать, ранить, причинять боль. Здесь вы мастера.

– А как же вы? – горячо спросил Филипп, схватив его за руку. – Зачем же вы пришли к нам? Чтобы научиться убивать? Чтобы стать такими же, как мы?

Орландо отвернулся.

– Мы для вас чужие.

– Мне жаль, – промолвил Филипп, – что так получилось.

– Мне тоже, – сказал Орландо, сверкнув глазами. – Прощайте.

Филипп бросился за ним вдогонку. Начал накрапывать дождь. Орландо петлял и шел зигзагами, постоянно меняя направление. Он перескакивал через лужи, нырял в какие–то щели, ускользая с непостижимой скоростью. Филиппу с трудом удалось приблизиться к нему.

– Орландо!

Оливье обернулся.

– У цветов нет ничего общего с людьми, Филипп!

Огромный экран зажегся над его головой. На экране возникла трехмерная толпа, которая все прибывала. Голос диктора возвестил:

– Сегодня мы прощаемся с нашим Орландо Оливье.

Экс–звезда отпрянул и застонал. Толпа на экране выла и улюлюкала. Филипп, ничего не понимая, подошел ближе.

– В этот скорбный день…

– Что это? – спросил Филипп.

Орландо трясло, он стучал зубами. Филипп подхватил его и повлек за собой. Их вынесло на наземный бульвар, кишащий разношерстной толпой. Рука Орландо превратилась в зеленый лист. Филипп снял с себя ветхий плащ и закутал своего спутника. Экран грохотал высоко в небе:

– Наш Орландо… Наш дивный талант, погубленный смертоносными цветами…

– Нет, нет, – шептал цветок. – Пустите! Пустите меня! Я пойду туда, я больше не могу… Как они мучают меня! За что? Что я им сделал?

Люди оборачивались на них.

– Молчите, – шепнул Филипп, – молчите… Идите за мной. Клянусь, я не выдам вас.

– Нет, – сказал Орландо, – довольно. Бросьте меня! Я болен, Филипп. Бросьте меня и уходите. Все равно, – добавил он с горькой усмешкой, – все равно я уже мертв.

Мышкетер из дорожного патруля, паривший над толпой в своем аэромобиле, заметил Филиппа.