Поезд на Солнечный берег
Шрифт:
– А если бы я потребовал взамен жизни всех ваших друзей и всех, кто живет в Городе? – внезапно спросил сфинкс. – Не забудьте, кстати, что вы можете проиграть, и тогда никогда больше ее не увидите.
– У меня только одно желание – чтобы она вновь была жива, – ответил Мистраль извиняющимся тоном. – Боюсь, я в таком состоянии, что могу поставить на кон хоть всю Вселенную с ее звездами и галактиками.
Ни одному человеку он бы никогда не признался в этом, но нет смысла скрывать что–либо от собеседника, который видит вас насквозь. Сфинкс подошел к часам и погладил секундную стрелку. Та изогнулась всем телом, как кошка, и замурлыкала
– Нет, – сказал сфинкс раздумчиво, – этого не потребуется.
– Так мы играем? – спросил Мистраль, и надежда зазвенела в его голосе. Седина совсем исчезла из его волос, а с лица стерлись все морщины.
– Нет, – грустно повторил сфинкс. Он подошел к столу и взял с него какую–то запыленную книгу в переплете из телячьей кожи. – Все дело в том, Мистраль, что лотерея больше недействительна, и так будет по крайней мере ближайшие сто лет. Но вы не отчаиваетесь, я подскажу вам, как вернуть Ровену.
– И вы не… – начал Мистраль.
– Нет. Взамен я прошу у вас только эту книгу.
– Ту, которую я написал? – Писатель пожал плечами. – Берите.
– Но вы уже не сможете получить ее обратно, – предостерегающе сказал сфинкс. – Вы готовы к этому?
– Мне все равно, – нетерпеливо ответил Мистраль. – Я хочу, чтобы Ровена вернулась. Все остальное мне в высшей степени безразлично.
Подобие улыбки тронуло губы сфинкса.
– Будь по–вашему, Мистраль. Она вернется, – промолвил он. – . Право, я не понимаю вашего выбора, но коль скоро вы его сделали… Обещаю вам, что будет так, как вы хотите.
– Так, как я хочу? – недоверчиво переспросил писатель.
– Да, есть только одно «но». Ровена не может вернуться в нынешнее время, потому что ее в нем нет. Только в прошлое, и вы один вольны выбрать, в какой именно момент. И этот момент будет длиться вечно, обещаю вам.
Мистраль поглядел на часы. Он понял.
– Спасибо! – горячо проговорил он. – Спасибо вам!
– Не за что, – ответил сфинкс. – До свидания!
Мистраль хотел сказать еще что–то, но его собеседник уже исчез. Не раздумывая и не колеблясь более, Мистраль подошел к часам. Стрелки вопросительно смотрели на него. Писатель решительно выдохнул и стал переводить их назад. По мере того, как он делал это, вид за окнами менялся, второй экземпляр романа, лежавший на столе, исчез, и волшебная коробочка, лежавшая в ящике, съежилась до размеров колоды карт. А где–то далеко или, может быть, совсем рядом, но в другом измерении, сфинкс сложил крылья и сел на берегу рядом с лодкой, возле которой стояли три мойры. У одной из них в руках был переливчатый осколок.
– Ты мог бы и не делать этого, – не то с упреком, не то просто с неодобрением в голосе заметила вторая мойра. – Что теперь будет?
– Ничего, – ответила первая мойра. В зеркале отразилась комната Мистраля. – Сейчас они войдут, счастливые, и будут заниматься любовью до утра. А утром они поссорятся из–за сумки, и она уйдет. А потом все повторится, и она придет снова, и опять будет утро, и живая сумка из кожи питона. И он будет вечно говорить одни и те же слова.
– Почему он выбрал именно этот момент? – удивленно спросила третья мойра. – Ведь у их любви были дни и получше…
– Из–за сумки, – объяснил сфинкс. – Он верит, что когда–нибудь ему удастся окончательно убить сумку, и тогда Ровена не умрет. Он знает, что это невозможно, но все же надеется сделать это. Но этого
– Это ужасно, – вздохнула первая мойра. – И он никогда не напишет свой роман?
– Нет, – ответил сфинкс. – Это был его выбор.
– Похоже, он оказался слабее, чем ты думал, – заметила третья мойра, испытующе глядя на него. – Признайся, ведь ты надеялся на другой исход? Он столько мог сделать в своей жизни… А теперь навечно застрял там, в своем собственном времени, между живыми и мертвыми, и только ты этому виной. Ведь, если бы ты не пришел к нему, он бы смирился со своей утратой, потому что ничего иного ему бы просто не оставалось. Ибо люди, по счастью, выносят многое, что в первое мгновение кажется им невыносимым. А Мистраль – Мистраль бы жил себе дальше, написал бы другие книги, поведал бы миру о своей любви к Ровене, разумеется, под вымышленными именами…
Но сфинкс, слушая ее, только покачал головой.
– Нет, – твердо ответил он. – Если бы я не пришел, мышь вышла бы на карниз погулять и упала вниз, а он попытался бы ее спасти и сорвался вслед за ней, потому что у него кружилась голова от голода и горя. Теперь он избавлен от этого. И он счастлив, хоть и сам не подозревает об этом. Большего для него я сделать не в силах.
– Но это будет длиться вечно! Ты хоть понимаешь, что это такое?! – вскричала первая мойра. – Он не сможет спасти Ровену, не сможет ее удержать, и все будет повторяться с самого начала. Это ужасно!
– Нет, – отозвался сфинкс. – Потому что это судьба.
– Которую ты ему дал, – заметила вторая мойра.
– Которую он сам пожелал себе, – не согласился сфинкс.
Сон пятьдесят первый
Вуглускр бушевал. От его крика дрожали стены бронированного кабинета, трепетали стекла в оконных рамах, мелкой дрожью тряслись позолоченные стулья эпохи возрожденного рока рококо. Один Пончик, стоявший с заложенными за спину руками, казалось, не испытывал никакого страха, отчего невыразимый ужас остальных только увеличивался.
– Это невероятно! – ярился Вуглускр. – Неслыханно!
– Определенно, – подтвердил Пончик, не повышая и не снижая голоса.
– Нет, вы где–нибудь видели такое?! – рвал и метал самый бубликовый из бубликовых миллиардеров. – Где–нибудь, когда–нибудь?! А?!
– Непонятно, – соглашался Пончик.
– Чудовищно! – восклицал Вуглускр, от волнения запуская обе руки в остатки шевелюры. – Что творится в Городе, что творится?! И этот болван Дромадур еще смеет утверждать, что ситуация под контролем! – Вуглускр круто повернулся к Пончику. В желтых глазах его вспыхнули желтенькие искры. – Запомните: если ситуация требует контроля, значит, она не под контролем! Правильно я говорю?
– Так точно.
– А если ситуация не под контролем, это значит, что она неуправляема. И что происходит? Катастрофа, мой милый, катастрофа! Бублик упал на две сушки, а им хоть бы что! Не понимаю я их, не понимаю!
Излив свое раздражение, Вуглускр сел, но, так как стул еще шатался, ему пришлось встать.
– Черт знает что! – добавил магнат в гневе. – Вы виделись с ним?
– С Дромадуром?
– Да.
– Мы разговаривали, – сказал Пончик. – По видеофону. Он отвечает за ситуацию в городе – пока. – Вуглускр молчал, ни словом, ни жестом не обнаруживая свое отношение к этому выразительному «пока». – К сожалению, вы сами знаете, что похвастаться ему нечем. Эпидемия…