Поезд жизни на колее судьбы
Шрифт:
– Да, но мы еще в раздумьях. Знаешь, все же это лотерея, как не крути.
– Это да. Согласна.
– Но и хочется, понимаешь. Само собой, что будем брать малыша, но вот неизвестно, какая у него наследственность.
– Ну тут не угадаешь. Документы есть конечно…
– Ну про отца не особо зачастую есть, – перебила Елизавета.
– Зачастую, да. Все потому что многие и не знают кто именно отец, сдавая ребенка в детский дом. Залетели, а потом, – она выругалась, – и все.
– Вот и я про тоже. Ребенок же не виноват от того, кем и в каких условиях он был зачат и рожден. Кстати,
– Я то? – глупо с улыбкой спросила Екатерина, водя пальцами по чашке которая была у нее в руках.
– Ты то, – с улыбкой же ответила ей Елизавета и поставила свою чашку обратно.
– Похоже, что в поезде, когда ехали обратно в Москву…, – она смущаясь ответила.
Через секундную паузу обе разом посмеялись.
– Ну ты даешь, Катька, – она сделала глоток.
– Нет, ну а что такого? – риторически спросила она, накладывая по кусочку торта каждому.
– Да совсем ничего, – усмехаясь сказала Елизавета и налила всем чай.
– Одна бы я этого, – она указала на свой живот, – не сделала бы, поэтому оба мы виноваты, – она улыбнулась, – если честно, – продолжила она серьезно, – я тогда растерялась…он был так…экспрессивен. Я только позже, когда уже отдышалась, понял, что он был без…без предохранения.
– И как отреагировала?
– А как тут реагировать…, – она чуть улыбнулась уголками губ, – я же не знала точно что у него, – она показала глазами в сторону балкона, – на уме. И страшно было, и одновременно приятно. Мне он сразу сильно понравился. И я, как мне кажется, ему. В любом случае тогда…я была счастлива.
– А это главное в нашей и так трудной жизни.
Когда мужчины вернулись с балкона, они обе сидели и улыбались.
Ребенка Александр и Елизавета так пока и не взяли, по крайней мере, Екатерине об этом не сообщалось. И о том с какой именно экспрессией Антуан овладел Екатериной она никому не говорила.
Осень в Петербурге проходила то солнечно, то пасмурно, то тепло, то холодно, то дождливо, то, уже ближе к зиме, снежно. Конечно, это был еще мокрый снег, который коснувшись асфальта сразу таял, но все больше и больше было знаков того, что зима надвигается на город.
Мама Антуана приехала позже, чем планировала. Вместо конца сентября, она приехала в середине ноября. И в субботний вечер она, а так же Антуан с Екатериной и Александр с Елизаветой собрались в уютной, защищенной от всех природных напастей, которые были на улице, квартире на севере города. Свет в гостиной ярко горел, будто согревая всех присутствующих. Фоном был включен телевизор.
Мари сидела рядом с сыном по правую руку от Антуана. По левую от него руку сидела Екатерина, дальше Елизавета, затем Александр, который замыкал этот прямоугольный круг. Мари, после того, как все сели за стол, не забыла заметить, что она сидит между двух красивых мужчин. Все было довольно расслаблены, кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Помимо Антуана, который был чем-то напряжен или взволнован. Делал какие-то ненужные и необоснованные резкие движения, чуть дергался будто боялся чего-то.
– Ой, – сказала громко Мари, когда все принялись за еду после первого звона бокалов. Она и Александр с
«Запивать еду сладким…».
С чувством брезгливости подумал Александр, соприкасаясь своим бокалом с остальными бокалами здесь присутствующих.
– Что такое? – спросила Екатерина чуть обеспокоено.
Сегодня Елизавета была чуть отстранена от всех, так как не говорила на французском языке и особо его не понимала. Но Александр кратко все ей сообщал о том, о чем вокруг нее говорят, да и сам не злоупотреблял не родным для него языком.
– Я же тебе подарок привезла! – обратилась Мари к Антуану, положив свою ладонь поверх его руки, – сейчас, сейчас, – она встала из-за стола и, виляя бедрами, которые были обтянуты довольно узкой юбкой, что даже Александр незаметно бросил взгляд в ее сторону, пошла в коридор, где оставила сумку.
«Ничего такой попец. Да и вообще тело хорошее» – Александр сделал глоток из бокала.
Пока возникла пауза, Екатерина и Елизавета обменялись нескольким фразами шепотом. Мари вернулась в комнату с несколькими тонкими книжечками в мягкой, лакированной обложке.
– Держи, – она стояла перед сыном с протянутыми руками, в которых и держала книжечки, – комиксы твои привезла. Новые выпуски, эпизоды.
– Ну, мам, – смущаясь, сказал Антуан и забрал подарок из рук матери.
– А поцеловать!? – она потянулась щекой к сыну, когда села рядом.
Женщины наблюдали за этой сценой с улыбкой, Александр с неким раздражением, но больше с безразличием. В данный момент ему было жаль Антуана, которого его же мать поставила в немного неудобное положении. Антуан кротко поцеловал Мари, а потом резко так содрогнулся, что чуть не подпрыгнул. Выражение его лица было таким, будто произошло что-то страшное или же он увидел что-то ужасное. Он облизнул верхнюю губу чуть заметным движением языка.
– Все хорошо? – спросила Екатерина.
– Да, Катрин, все хорошо, – беря себя в руки ответил Антуан с улыбкой, которую у него не очень хорошо получилось изобразить.
Александр обратил внимание, что правая рука Мари на столе, однако левая где-то под столом.
– Можно посмотреть? – спросил Александр, протягивая руку к книжечкам, которые лежали на краю стола стопкой.
– Конечно, дорогой, – Мари сама подала ему их, потянувшись за ними «через» сына.
– Спасибо.
Александр принялся листать страницы, смотреть иллюстрации, что-то мельком читать. Собственно, тут и были сплошные иллюстрации и минимум текста.
– Да-а…у нас в детских сказках текста была больше…как и смысла. А вот картинок меньше. Только там для детей, а тут взрослые…, – сказал он по-русски, поймав на себе удивленный и недобрый взгляд жены и, особенно, сестры.
– Что-что? – спросила Мари, которая конечно же не понимала русского языка.
– Я говорю, – начал отвечать он по-французски, – забавно смотрится. Я то сам их никогда не видел прежде, – он вернул книжечки в руки Мари, которая положила их рядом на комод, – спасибо, – обратился он к ней, а затем продолжил, – только слышал о комиксах, а как они выглядят, что из себя представляют – не знал. Спасибо что показали, – улыбаться он не собирался.