Поезд жизни на колее судьбы
Шрифт:
– Не за что, дорогой, – с улыбкой ответила Александру Мари.
Застолье продолжалось. Мари рассказывала Александру, который переводил Елизавете, о своей жизни, об Антуане. Практически все то, что она ранее говорила и Екатерине. Даже Антуан со временем чуть расслабился и стал выглядеть бодрее. Одна тема разговора быстро сменяла другую, переходила на третью и возвращалась вновь к первой.
Атмосфера сложилась очень даже хорошая и к концу ужина Александр даже начала чуть симпатизировать Антуану и Мари. Он узнал от его матери много всего интересного из его жизни, о его отношений к людям, к истории. Но это была все же тревожная симпатия. Как симпатия к хищному животному – красивый, где-то милый, заставляющий себя уважать, но неизвестно что он выдаст в следующую секунд, поэтому невозможно расслабиться, находясь рядом с ним, ни на мгновение.
– Ну что, будем постепенно собираться? – спросил Александр, обращаясь ко всем, когда посмотрел на часы.
– Да, наверное, уже пора, – сказала Елизавета, – Катюша тоже отдохнет, – она потрепала сестру мужа по плечу и обе заулыбались.
– Да я, собственно, еще не особо устала, – фраза была больше для приличия.
– Да нет. Спасибо, Кать, мы будем собираться, – Александр встал из-за стола и, проходя в коридор, поцеловал сестру в щеку.
Следом за мужем встала и Елизавета, а потом и все остальные.
– А вы не уходите пока? – спросила Елизавета, надевая сапоги. Александр в этот момент был в туалете перед дорогой домой, поэтому Екатерина перевела вопрос.
– Да, давайте пойду с вами, – спохватилась Мари и тоже стала одеваться.
«Снова весь вечер облизывал свою губу. Кстати, за ужином когда мы были вчетвером он не разу этого не сделал. С чего он снова начал? Что было сегодня из того, чего не было тогда?».
Думал Александр, стоя перед унитазом.
Выйдя из туалета, Александр узнал, что до метро они пойдут втроем и очень этому удивился, когда плюс ко всему узнал, что Елизавета сама предложила Мари пойти с ними.
Когда они выходили на лестницу и уже попрощались с Екатериной и Антуаном, а сами отошли подальше пока прощалась с хозяевами Мари, Александр тихо спросил у жены:
– И нафига? – оба поняли про что он.
– Да ладно, пусть и Катька отдохнет, – также тихо ответила она.
Пока они втроем шли до метро, то общались немного. Иногда когда Елизавета просила спросить о чем-то, то Александр переводил Мари вопрос, а потом переводил жене ответ. Мари продолжила рассказывать из своей жизни, порой в чем-то повторяясь.
– Вы в какой гостинице остановились? – спросил Александр, когда они спускались на эскалаторе под землю.
– Европейская, – отвечая, она положила руку на его плечо.
– То есть вы до Невского проспекта? – Александр сделала вид, что не обратил внимание на положенную на плечо руку.
– Да. Именно туда.
– Понятно.
Когда они уже сели в вагон, то Александр достал книгу и стал читать, Елизавета стояла рядом и смотрела в свое отражение в зеркале и на людей вокруг, Мари села на свободное место.
На станции «Невский проспект» они попрощались и Мари вышла из вагона на платформу, а состав пошел дальше. Александру стало сразу легче, будто гора свалилась с его плеч. Вроде бы напрягаться было не от чего, но все равно он вздохнул спокойнее после того, как Мари вышла.
– Ну что скажешь о Мари? – спросил Александр у Елизаветы, когда они вышли на улицу из метро и она взяла его под руку.
– Женщина как женщина. Красивая, это да. Особенно для своего возраста. Общение полностью анализировать я не могу, но по тому, что ты мне рассказывал, довольно интересная женщина. Ну вот она и Антуан…слишком она к нему привязана, у меня такое ощущение. Все же уже взрослый мужик, а не мальчик десяти лет.
– Вот! Я хотел сказать тоже самое. Слишком уж она его холит и лелеет.
– Согласна. А чего он там тогда подскочил не знаешь?
– Нет. Не знаю, что он так резко дернулся тогда, – сказал он ничего не скрывая, – да вначале он весь был какой-то дерганый. Помнишь, когда мы были вчетвером, то он был бодр, весел, расслаблен, а сегодня скованный, будто забитый.
– Ну может у них что-то произошло? – с интонацией движения мысли спросила Елизавета.
– Сомневаюсь. Снова губу свою лизал весь вечер.
– Да что ты прицепился к этой губе? Себя вспомни, пальцы как ковырял – до крови. Руки все страшные были. Потом же отошел от этого.
– Ну я их ковырял постоянно, а не в определенные моменты.
– В смысле?
– В том смысле, что по приезду и сейчас он это делает, а за нашим ужином у Катьки тогда он не сделал этого ни разу! Чем это можно объяснить?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю. Думаю, – порыв ветра в лицо заставил их замолчать на некоторое время.
– Что думаешь? – спросила Елизавета после порыва.
– Думаю, что за этим его жестом что-то кроется. То есть, что-то происходит такое, что заставляет его так делать. Он, кстати, даже, не курил ни разу сегодня.
– Катя сказала, что он сейчас вообще редко курит из-за ее беременности, – сообщила она Александру.
– Похвально. Но что-то в нем вызывает желание облизнуть губы. Узнать бы что именно…
– Слушай, Мегрэ, давай уже заканчивай, – смеясь сказала она, – вина напился, теперь строишь планы и заговоры. Все вокруг что-то скрывают у тебя.
– Да я почти ничего не выпил! Сама та сколько выпила? – с улыбкой ответил Александр и прижал жену крепко к себе.
– Как ты, Катрин? Устала? – спросил Антуан, домывая посуду.
– Есть немного, – Екатерина сидела за столом и пила чай, – все тяжелее и тяжелее, – она с улыбкой погладила живот.
– Ну теперь отдыхать будешь.
– Чем завтра займемся? – спросила она, когда стих звук воды из-под крана.
– Да я думал с мамой по городу погулять, показать ей его. Пойдешь?