Поездка к Солнцу
Шрифт:
— Пускай выстоится. Покарауль его, Андрейка.
Арсен низко опустил голову и молча стоял, расставив широко ноги, пока удалялась бабушка.
— Беда, беда, — сказал он таким же тоном как и бабушка Долсон. — Не говори пока бабушке, Андрейка, не говори… — Арсен Нимаев так сжал челюсти, что его и без того бледные щёки совсем побелели. — Вода беды наделала… Почти всю отару Бутид Балбаровой унесла… Юрту унесла… Бутид вытащила Дулму на сопку… Овец спасала… Штук сто выгнала и вынесла из воды… Эх! — простонал Арсен. — Носила, носила,
Глаза Арсена Нимаева сузились, под бледной кожей заходили желваки. Он сжал кулак и погрозил им куда-то в сторону.
— Не отдам девчонку хромому Бадме! Драться буду, не отдам! Мама сказала: дочкой нам будет. Не отдам!
Когда расцветают жарки
Дулма не вставала с кровати. Лечить её приезжал дядя Куку и даже сам Дядьсаш, заведующий сельской больницей. Бабушка Долсон почти не отходила от Дулмы. Отлучалась только, чтобы помолиться своим богам.
Над степью как будто и не было непогоды. Снова засверкало солнце. Вся вода ушла, оставив после себя размытые песчаные следы и провалы. Зелень буйно ожила, а в небе заливались жаворонки.
Трудно сказать, что думал Андрейка глядя на Дулму. Но он понимал, что всё теперь изменилось.
Ему никогда теперь не захочется дразнить Дулму. Он не станет её обижать, как раньше. И вообще, скорее бы она встала на ноги и больше не болела!
Дулма очень похудела, и голос у неё стал такой тонкий, как у самой маленькой кургашки. Она почти ничего не говорила, только очень часто повторяла:
— Пи-ить!
Бабушка Долсон уговаривала её поесть, но Дулма только мотала головой.
И тогда Андрейка, который не любил манную кашу, сел рядом с Дулмой и, к удивлению бабушки Долсон, съел несколько больших ложек каши.
— Вкусно! — сказал он, причмокивая языком. — Дулма, хочешь каши? Вкусная каша. — Андрейка протянул ложку к губам Дулмы.
И та, не смея отказаться, стала есть.
Лекарства она тоже приняла из Андрейкиных рук без всяких возражений. Бабушка Долсон ласково и понимающе качала головой, глядя на них.
— Ничего, скоро здоровой будешь, — приговаривала она.
Нянька всё время не уходила из юрты, как будто понимала, что теперь главное — это быть здесь, около больной Дулмы.
Андрейка всё чаще и чаще стал вспоминать одну сказку бабушки Долсон.
Это была сказка о том, как в далёкие-далёкие времена бедный и больной бурятский мальчик отдал незнакомому умирающему старику последний кусок мяса и глоток воды. Старик этот в благодарность открыл
Цветёт в Сибири удивительный цветок, и за то, что он похож на раскалённый уголёк, его назвали жарком.
Иногда в степи можно встретить целые поляны, усеянные жарками. Когда дует лёгкий ветер, так и кажется, что поляна охвачена язычками пламени.
Старик сказал, что если мальчик подкараулит, как расцветает жарок, то должен сорвать этот цветок, заварить его с чаем и выпить. Тогда мальчик станет самым здоровым и сильным в степи.
И мальчик долго приучал себя вставать рано. Долго караулил, пока не увидел, как распускается жарок.
Тогда он сорвал его, бросил в кипящий чай и выпил.
С тех пор мальчик вырос, стал таким здоровым и сильным, что народ назвал его Алтан-Шагай-мэргэном…
И вот Андрейка всё думал и думал о чудесном жарке.
Вдвоём с Нянькой он долго ходил по степи и что-то высматривал в траве, а Нянька, не понимая, принюхивалась.
Однажды утром Андрейка поднялся так рано, что это и нельзя было назвать утром: солнце ещё и не думало показываться из-за Верблюжьей сопки. Он тихонько оделся, пошёл вместе с Нянькой и лёг в траву в том месте, которое выглядел ещё вчера.
В степи было очень тихо. Только где-то неподалёку звенел боталом Рыжик да рядом, словно после бега, часто дышала Нянька. Звёзды с удивлением смотрели на мальчика: им было непонятно, зачем он сюда пришёл.
Нянька тоже ничего не понимала, но, привыкнув слушаться во всём своего маленького хозяина, смотрела на него преданными глазами и в нетерпении скулила.
— Нно-а! Тихо! — приказал мальчик.
На тонких стеблях покачивались круглые тёмные шарики. Андрейка дотронулся до одного из них пальцем: шарик был мокрый от росы.
Хорошо! Андрейка вот так будет лежать и смотреть на этот шарик, пока из шарика не получится настоящий жарок. Он будет лежать сколько угодно и смотреть. Лишь бы увидеть, как расцветают жарки…
У Андрейки стали слипаться глаза, он клюнул носом раз, другой и опустил голову на руки… Под боком уже похрапывала Нянька. От неё шло тепло, как от печки… Проснулся Андрейка, когда солнце уже светило вовсю. К его радости, зелёные шарики качались на своих стеблях и не думали распускаться.
На следующее утро он опять пришёл на это же место, но дал себе твёрдое слово.
И он не заснул. Это было очень трудно — вот так лежать и смотреть на круглые шарики. Постепенно всё стало светлеть, и из тёмных шарики сделались зелёными. Свет проникал в траву и будил там кузнечиков. Они посвистывали, попискивали и прыгали перед самым Нянькиным носом. Нянька то и дело разевала пасть и щёлкала зубами.
Степь уже не была тихой. На сотни голосов разливались птицы и пичуги, звенели степные пчёлы и осы, из кошары доносились то жалобные, то развесёлые голоса кургашек, переливчатые и дрожащие голоса овец.