Поездка к Солнцу
Шрифт:
Бабушка угощала ламу, потом оставила его в юрте одного, а сама ушла в кошару.
Там она устроилась спать на деревянном топчане.
Нянька не отходила от дверей бабушкиной юрты, насторожённая и злая.
Утром смущённая бабушка увидела, что вся еда в мисочках осталась нетронутой. Боги почему-то не стали есть при хромом Бадме.
Бабушка ничего не сказала своему гостю, но, поправляя мисочки с едой, тяжело вздыхала.
— Ты чего вздыхаешь, почтенная Долсон? Сегодня не съели боги твою еду, завтра съедят. Значит, разгневала ты их
Бабушка не знала, чем она могла разгневать своих любимых богов. Но это хорошо знал хромой Бадма.
— Худо, однако, получается, почтенная Долсон Доржиевна. Пошто вы у родного дяди девку отняли? Ты сама знаешь, что я у Бутид Балбаровой один брат был. Сердилась она на меня, знать не хотела, а я её всегда любил. Теперь боги взяли Бутид к себе. Боги велели ей отдать мне девку. Пошто ты не скажешь Арсену? Худо твой сын делает.
— Ламбагай, ламбагай! — взмолилась бабушка. — Не забирайте у нас Дулму! Всё, что хотите, отдам вам, а Дулму не забирайте. Не отдаст вам Дулму Арсен.
— Если ты скажешь, отдаст. Ты мать ему, Долсон Доржиевна.
Бабушка Долсон ничего не ответила и медленно вышла из юрты.
Бадма не собирался уезжать.
Бабушка смиренно готовила ему еду и угощала с утра до вечера. А вечером она позвала своего сына в кошару и о чём-то долго разговаривала с ним.
Ночью Нянька лаяла и рвалась в юрту бабушки Долсон, где спал Бадма.
Утром в мисочках около богов ничего не осталось. Боги опять всё съели.
Бабушка грустно посмотрела на мисочки: боги хотят, чтобы маленькую Дулму взял к себе ламбагай Бадма. А если боги хотят этого, то что может поделать старая Долсон…
— Убери собаку, Долсон Доржиевна, — приказал хромой Бадма, — собака спать не даёт. Лает всю ночь.
— Возьми, сынок. Няньку, — попросила Андрейку бабушка. — Худо, когда собака на ламу лает. Беда худо.
Отец был мрачен и ни с кем не разговаривал. Но мама Сэсык выведала, о чём это разговаривала с ним в кошаре бабушка Долсон.
И тогда от Веры Андреевны Андрейка всё узнал. Хромой Бадма хочет увезти от них Дулму. И Андрейка больше никогда её не увидит.
Вот какое горе пришло к нашему Андрейке! И помочь не может никто: ни мать, ни отец, ни бабушка Долсон и ни её боги. Боги хотят, чтобы хромой Бадма взял себе Дулму. Так говорит бабушка Долсон, и слёзы стоят в её глазах.
Андрейка стал придумывать свой план спасения Дулмы. Надо спрятать её в степи. Спрятать и не показывать хромому Бадме, пока не уберётся он из юрты.
Как большую тайну, открыл Андрейка этот план Дулме. Она была во всём согласна со своим братом Андрейкой.
Так бы оно и случилось, но, когда они всё рассказали Вере Андреевне, та очень рассердилась. Она сказала, что есть сельский Совет, что на свете существует Советская власть, и она не даст в обиду девочку.
Андрейка вспомнил, где находится сельсовет (это недалеко от интерната, и там висит вывеска), и задумался.
Если бы сейчас был здесь Рыжик, а не толстая кобыла, Андрейка ускакал бы
Тудуп! Ты уже большой, ты ученик восьмого класса!! Дай Андрейке Рыжика: пускай он съездит к Советской власти. Запряги в сенокосилку свою толстую, ленивую кобылу, а к вечеру Рыжик вернётся к тебе.
Вера Андреевна и Нянька остаются караулить Дулму, чтобы её не украл хромой Бадма, а наш Андрейка мчится в село.
И вот знакомая вывеска на доме. Андрейка поднимается на крыльцо и входит в просторную комнату. Там висит на стене бархатное знамя с золотыми буквами.
А за столом сидит Советская власть.
На голове у неё много рыжих волос, словно охапка жарков. Такой себе и представлял тебя Андрейка.
Следом за Андрейкой приоткрылась дверь, и чей-то знакомый пискливый голос сказал:
— Мама, я тебе молока и шаньги принесла.
Андрейка обернулся и увидел рыжую Фиску-Анфиску, которая была санитаркой в классе и привязывалась всегда к Андрейке, что у него грязная шея и в ушах тоже грязь.
Председательница Советской власти встала из-за стола и пошла к двери.
— Спасибо, дочка. А я-то проголодалась! Хозяюшка ты моя золотая!
Андрейка удивился бы меньше, если бы взмахнул сейчас руками и полетел. Во сне это с ним бывало. А вот узнать, что вредная ябеда Фиска-Анфиска дочь председательницы Советской власти — это да!
— Андрейка! — вдруг закричала Фиска-Анфиска. — Ты чего тут делаешь? Мама, это же наш Андрейка Нимаев! Он ногу себе сломал, когда на коньках катался. Он за кургашками ухаживает.
Андрейка хмыкнул.
— Ну, чего ты застеснялся! — ласково проговорила председательница Советской власти. — Моя Фиса много мне рассказывала о тебе. Очень ей нравится, что ты отцу с матерью помогаешь. Она тоже у меня помощница во всём.
Мог ли Андрейка думать, что Фиска-Анфиска что-то там рассказывает о нём Советской власти: не о грязной шее и не об ушах, а о том, что он кормит курташек! И откуда она всё это узнала?
— Что ты ко мне пришёл, милый? — спросила председательница.
Дорогая Советская власть, защити Андрейкину сестрёнку Дулму от злого, жадного Бадмы! Скажи бабушке Долсон, чтобы она не верила хромому Бадме!
Помоги же Андрейке! Он тебе всё расскажет.
Едят ли всё-таки боги?
Бабушка Долсон не хотела отдать Дулму хромому Бадме.
Во всяком случае, она и слова не сказала, когда Вера Андреевна разговаривала с ламой. А разговаривала Вера Андреевна очень строго, как умела только она. Хромой Бадма выслушал учительницу спокойно и угрожающе ответил:
— Сам поеду. В сельсовет жаловаться буду. Я законы знаю. Моя девка! Всё равно приеду, заберу Дулму.
— Так ли уж нужна вам Дулма? Я думаю, что вы больше заботитесь о добре, которое заработала в колхозе Бутид Балбарова.