Поездка в Россию. 1925: Путевые очерки
Шрифт:
— Так значит, Прибичевич раздает ордена?
— Да-да, именно он, собственной персоной. Он разделяет мнение графа Куэна о том, что свобода Хорватии — всего лишь фантом [197] . Что за дьявольщина такая — свобода Хорватии?! Единственное, что изменилось: сменились два-три человека на руководящих постах. А все остальное — как прежде. Борьба за дуализм и против дуализма. Проблема Соглашения. Параграфы Конституции. «Верхи». Все осталось без изменений.
197
То есть серб Св. Прибичевич, сотрудничавший с венгерскими властями в 1913–1918 гг., и после образования Королевства СХС отрицательно относился к идее суверенитета и независимости Хорватии.
Вообще же город Аграм живет своей спокойной, неизменной жизнью. Народ, граждане, так сказать, страдают несварением желудка и пьют горькую воду, газеты пишут о «финансовых возможностях» и о «патрициях». В передовых статьях можно прочитать о том, что «закон — самая прочная основа социальной жизни», в то время
— Все это у вас так запутано… А что с «Омладиной»? В свое время «Омладина» так импульсивно реагировала на угнетение! «Омладина» так много обещала.
— Члены «Омладины» теперь стали консулами, детективами и интендантами. «Омладина» сегодня расстреливает на улицах добропорядочных граждан, если у них не укладывается в голове, что свобода — фантом, что свободы не существует. Свободы нет и быть не может, — вот лозунг «Омладины», которая так много обещала.
Так мы беседовали о нашей столице Загребе, о которой Супило написал, что рыба смердит с головы. Что в этом городе много пьют и мало думают, и у сытых обывателей, которые даже танцуют равнодушно и небрежно, отсутствует интерес к общественным проблемам. Говорил Супило и о тяжком одиночестве наших политических деятелей, которых бросают на произвол судьбы в роковые моменты, и мне показалось, что он вот-вот сообщит нечто важное и актуальное, как вдруг откуда-то из-за пивной императорского Бурга прокричал петух, и тень Супило исчезла. Я хотел окликнуть его — так Горацио взывает к тени покойного датского короля в первом акте «Гамлета», — но петух прокричал во второй раз, и я, полный смутных предчувствий, остался один в грязном, неосвещенном дворе Бурга. Было поздно, и я чувствовал себя смертельно уставшим.
В ДРЕЗДЕНЕ
(Мистер By Сан Пэ интересуется сербско-хорватским вопросом)
Дрезден — город, в котором статуи королей держат в руках книги, а королям даются такие необычные эпитеты, как, например: «мудрый и справедливый». Дрезден — город, который в моей памяти связан с дрезденскими медовыми пряниками. Их тесто пахло очищенным медом, и как только я вспоминаю эти коричневатые пряники, вокруг меня начинают жужжать, сильно и на низких нотах, как пчелы, возвращающиеся в улей с ношей пыльцы, сценки из моего раннего детства. С Дрезденом меня связывает также воспоминание об одном моем ныне покойном гимназическом товарище. Его дядя погиб в Китае во время боксерского восстания [198] , а бабушка его была родом из Дрездена. Однажды, когда после пасхальных каникул он вернулся из Дрездена, я написал за него домашнее сочинение «Мое путешествие в Дрезден», и он получил «отлично». Я тихо ликовал, когда наш учитель вслух зачитывал это сочинение всему классу. Это был мой первый крупный литературный успех! Помню, я упомянул в этом сочинении, что Дрезден — немецкая Флоренция и что Цвингер — «прекрасное недостроенное здание эпохи барокко». Теперь, стоя перед дрезденским Цвингером, я невольно вспомнил об этом сочинении, о своем покойном приятеле, о том, что «Дрезден — немецкая Флоренция» и что Цвингер — «прекрасное недостроенное здание эпохи барокко». Вспомнил я и о своем наставнике и учителе Шопенгауэре. Старик собирал маргаритки на лужайках вокруг Дрездена и приходил в отчаяние от узости горизонтов своей фарфоровой эпохи, накрытой стеклом, как бокал в бидермайерской витрине. И вот, в таком растроганном состоянии духа, в окружении хорошо знакомых предметов и событий, меня застиг врасплох господин By Сан Пэ, который подошел ко мне и спросил, где находится Цвингер.
198
Боксерское (Ихэтуаньское) восстание — восстание в северном Китае в 1899–1901 гг. Восстанием руководило общество «Ихэцюянь» («Кулак во имя справедливости и согласия»). Отряды повстанцев именовались «Ихэтуани» («Отряды справедливости»), боролись под лозунгом изгнания из Китая иностранцев и истребления христиан, которых считали проводниками иностранных эксплуататоров и завоевателей. Европейцы неправильно называли восстание «боксерским». Для его подавления Великобритания, Германия, Австро-Венгрия, Италия, Россия, США, Франция и Япония организовали военную интервенцию.
Как порядочный европеец, лучше знакомый с Цвингером и с Дрезденом, чем господин By Сан Пэ, который, в конце концов, не ел в детстве дрезденских пряников и не является последователем философа из этого города, а также не писал домашних сочинений о Цвингере, «прекрасном барочном здании», я повел себя с ним как европеец, хозяин, и целый день ему рассказывал о Европе. О нашей европейской истории, о будущем нашей Европы, о проблемах европейской культуры. Я повествовал синтетически, интегрально. Когда же вечером этого дня китайский господин узнал, что я — не немец и, более того, не европеец, его это весьма удивило.
— Ах, вот что? Вы не немец? Откуда же вы?
— Из Югославии, господин Сан Пэ!
(В это мгновение, в том расположении духа, в котором я находился, мне показалось глупым заниматься самопровокациями и говорить г-ну Сан Пэ правду. Я забыл, что существует сербско-хорватский вопрос и что Югославии нет, но существует «Эс Ха Эс». Именно, в смысле конституции, принятой в день Святого Вида: Королевство Эс-Ха-Эс (Сербов, Хорватов и Словенцев). Потому что, в конце концов, не бывает государств, которые назывались бы иначе, чем они называются. Итак: Королевство СХС. Поскольку у меня не было намерения никого провоцировать, я все-таки продолжал вранье в духе какой-то воображаемой югославянской идеи, четко осознавая, что я омерзительно лгу и обманываю китайца. При этом я вспомнил, что мы таким образом лжем и обманываем мир и самих себя, утверждая, что существует нечто, чему вот уже более шестидесяти лет, и глубоко вздохнул. У меня не хватило характера не солгать. Таким образом, в основе югославянской идеи еще раз оказалась ложь.)
— О, иес, иес! Чекославия! Президент республики — господин Бенеш-Масарик [199] !
— Нет, нет, господин By Сан Пэ! Вы заблуждаетесь! Югославия — это не Чекославия. Чекославия — это Чехословакия. Словакия, Словения, Славия, Славония, Югославия, Чехословакия — это все разные страны, разные народы, разные государства.
— Странно! Неужели? А ведь звучит так похоже. Панславия!
(И в самом деле, мы только что разговаривали о Пан-Европе Куденхофа-Калерги [200] . Господин By Сан Пэ читал об этом несколько дней тому назад. Это тяготение к масштабному синтезу несло в себе нечто азиатское. Калерги — японец по материнской линии, а ведь у всех у нас, у псевдославян, более или менее узкие, монгольские глаза. Сколь бы ни была мне симпатична и близка эта точка зрения, я вспомнил о наших эсхаэсовских различиях и не мог не упомянуть о них.)
199
Бенеш (Benes), Эдуард (1884–1948) — чехословацкий политик и государственный деятель, социолог. В 1915–1918 гг. — секретарь созданного в Париже Чехословацкого национального комитета. В 1918–1935 гг. — министр иностранных дел Чехословацкой республики, в 1921–1922 гг. — председатель правительства. Президент Чехословакии в 1935–1938, 1946–1948 гг. Соратник Т. Г. Масарика.
200
Куденхоф-Калерги (Coudenhove-Kalergi), Рихард фон, граф (1894–1972) — известный австрийский политический деятель, писатель и пацифист. Один из основателей Пан-Европейского союза в 1923 г. — движения за осуществление идей европейского федерализма, — до 1972 г. был его бессменным председателем. Автор книги «Пан-Европа» (1923). Его идея заключалась в создании союза демократической Франции и миролюбивой Германии и была направлена против идеи Ф. Науманна — объединения Европы под эгидой Берлина.
— Панславия — это романтическая мелкобуржуазная иллюзия прошлого века, господин By Сан! Югославия — это не Чекославия [201] . Чекославия — республика, а Югославия — королевство. Республика Чекославия отстоит от королевства Югославии километров на пятьсот. Это два государства. Две разные страны, так же как Бенеш и Масарик — два разных человека! Два министра, два философа. У каждого из них своя особая философия.
— Простите меня, — извинился благонамеренный китаец. — Я ни в коем случае не хотел вас задеть. Но вы, мой достопочтенный и дорогой друг, поймете, что из нашей, китайской перспективы — а дистанция между нами составляет десять-пятнадцать тысяч километров, — эти пятьсот километров не составляют сколько-нибудь заметной разницы. На таком расстоянии два персонажа могут показаться одним человеком, — добродушно прибавил господин By Сан Пэ с чуть заметным оттенком иронии, так что я с трудом удержался от усмешки. Подумав, что я обиделся, он решил заполнить паузу вопросом, заданным скорее из вежливости, с явно наигранным любопытством:
201
Чекославия — так в тексте. (Прим. перев.).
— Так вы, значит, из Югославии? Из Югославии? Да? Хе-хе!
— Хе-хе! (Мне было ясно, что он понятия не имеет, где бы могла находиться эта самая Югославия, и поэтому я хохотнул, на этот раз вслух. Смешно, да, смешно ничего не знать про Югославию. Хе-хе!)
— Хе-хе, никак не могу припомнить, где может быть расположена эта ваша Югославия. Я слабо ориентируюсь в послевоенных границах. В Европе сейчас все поставлено с ног на голову [202] !
— В Европе сейчас как раз многое расставлено по своим местам, господин мой, — послышался из моих уст патриотический возглас в духе Версальского договора, который я решительно не одобряю со дня его подписания; однако разговор с китайцем заставил меня вступить в противоречие с самим собой. — Югославия — балканская страна. Балканы, господин By Сан Пэ!
202
Намек на распад Австро-Венгрии, создание новых независимых государств — Польши, Чехословакии, Немецкой Австрии, Венгрии, Королевства СХС, на Версальскую систему в целом.
По водянисто-голубому рыбьему взгляду By Сан Пэ можно было заключить, что он уже слышал о Балканах, но что он не в силах разобраться во всех этих европейских островах и полуостровах и сейчас блуждает в тумане. (Точно так же, как на европейца наводят туман такие имена, как Тон-кин, Хай-нан, Шан-тунг, Ля-тунг, Бал-кан.) Поэтому мы встали, подошли к географической карте, висевшей в холле отеля, и я нагляднейшим образом объяснил By Сан Пэ, что такое Балканы и где расположена Югославия.
Демонстрируя китайцу географическое положение нашей страны между Веной и Константинополем, я уже не в первый раз понял ту бесспорную истину, что в европейских школах географию преподают глупо, схематично и ограниченно. Мы считаем Европу безусловным и твердо укорененным центром мира, а все прочее для нас второстепенно, точно так же, как для венгерских детей всегда было второстепенным все, что не является Magyarorsz'ag [203] .
203
Magyarorsz'ag — название Венгрии на венгерском языке. (Прим. перев.).