Поэзия на европейских языках в переводах Андрея Пустогарова

Сборник

Aus Herzen und Hirnen

«Вот запылал огромный свод…»

Вот запылал огромный свод. В нем звезды черные роятся, прорыв ходы. Как галька, затвердел горящий лоб Овна, и меж его рогов, среди поющих завитков, мозг, свертываясь сгустками, как море сердца, прибывает. Но отчего не убегает? Вселенной больше нет, и я несу тебя.

Grosse, gluhende wolbung

«Немой осенний запах…»

Немой осенний запах. Цветок

звезды не сломанным прошел между обрывом и родной сторонкой сквозь твою память. Я неприкаянность почувствовал так остро, что показался себе живым.

Stumme Herbstgeruche

«.Каждый раз открываешь дверь..»

Каждый раз открываешь дверь немного другим ключом. В дом набился снег недомолвок. От того, бьет ли кровь у тебя из глаза, рта или уха, меняется ключ. Меняется ключ, меняется слово. Теперь на него могут налипнуть снежинки. Ветер толкает тебя и сминает в снежок слово и снег.

Mit wechselndem Schlussel

Ирландское

Позволь мне забраться в копну твоих снов, пропусти по тропинкам дремы, разреши срезать торф поутру с наклонностей сердца.

Irisch

«Вокруг горы жизни, исхоженной в бессоннице…»

Вокруг горы жизни, исхоженной в бессоннице — потравленная несбывшимся хлебная страна. Ты берешь хлебный мякиш и лепишь нам новые имена. Этот мякиш хочу нащупать, где бы я ни был — у меня на каждом пальце глаз, гладящий землю. Из мякиша земли хочу расти к тебе, держа во рту зажженную свечу голода.

Von Ungetraeumtem geaetzt

«Я пью вино из двух стаканов…»

Я пью вино из двух стаканов и прорезаю зазубрины цезур, как тот, Другой, в Пиндаре. Господь дает нам маленького праведника, как камертон. Из барабана лотереи нам выпадает грош.

Ich trink Wein aus zwei Glaesern

«Утопи у себя…»

Утопи у себя в локтевом сгибе на всплеске пульса, укрой там, на просторе

Sink mir weg aus der Armbeuge

«Еще тебя вижу…»

Еще тебя вижу: дотрагиваюсь до эха щупальцами слов в могиле разлуки. Легкий испуг у тебя на лице, оно вспыхивает, погруженное в меня — туда, где мучительно звучит Никогда.

Ich kann Dich noch sehn

Голубка белая

Голубка белая вспорхнула: теперь мне можно любить тебя. В окне затихшем колышется едва заметно дверь, и дерево шагнуло тихо в замершую комнату, и ты так близко, словно ты не здесь. Крупный цветок берешь ты из моей руки — не белый, не красный и не голубой – но ты его берешь. Где не было его, там он останется навеки. Нас не было, мы в нем останемся.

Der Tauben weiseste

Как ты отмираешь внутри меня

в изношенный центр дыхания осколком опять вонзилась жизнь

Wie du dich ausstirbst in mir

С испанского

Рамон Хименес

Федерико Гарсиа Лорка

Пабло Неруда

Рамон Хименес

(1881 – 1958)

«Я шел по тропе…»

Я шел по тропе, в руках – полевые розы, из-за горы вставал рыжий месяц. Ветерок приносил свежий сумрак реки, грустный голос лягушки, как певучая флейта. Над холмом тосковала звезда. Я шел по тропе. В руках – полевые розы.

He venido por la senda

Федерико Гарсиа Лорка

(1898–1936)

Равнина

Оливковая роща, как веер, распахнется и запахнется. Низкое небо льет тусклый дождь холодных звезд. Дрожь тростника и полумрака на берегу реки. Зыбь в сером воздухе. И столько клекота в оливах! Томится птичья стая, покачивая в сумерках длиннющими хвостами.

Paisaje

Сонет сладких жалоб

Боюсь, я потеряю это чудо: глаза скульптуры, речи трепетанье — и ночью чувствовать не буду щекою розу твоего дыханья. Сухим стволом маячу над рекою и еле выношу я наказанье, ведь ни цветка нет, ни плода, ни перегноя для гусеницы моего страданья. Ты крест мой, мой заветный клад. И хоть от слез мои опухли веки, тебе я, как собака, рад. То, что ты дал, не отбирай навеки. И расцветит твою пусть реку моей любви безумный листопад.

Soneto de la dulce queja

Поэт сказал правду

Даю слезам, как соловьям, пролиться. Лей слезы соловьиной трелью тоже. Чтоб наши страсти сделались похожи, встречай с клинком у ночи на границе. Хочу я очевидца быть убийцей — того, что видел, как цветы срезали. Хочу я, чтоб мой пот и слезы стали тяжелою копной пшеницы. Жду тебя, ты меня – навсегда. Там, где дряхлое солнце горит и луна, до конца не раскрутится этот моток. Что даешь, не прося никогда, все достанется смерти, она выпьет крови последний глоток.