Поэзия Золотой Орды

Коллектив авторов

Газель

В саду пустили чаши вкруговую, Пируйте ж средь утех, как я пирую! Слуга лужайки, утренний зефир Разлил по саду сладость роз живую. Иосифу сродни, они цветут, Но осень их вернет в тюрьму глухую. Рассыпаны по почве, лепестки Горят, как яшма в руднике, впустую. О роза рая! Выйди к нам на луг, Не прячь в чертогах прелесть дорогую! А мы — за бека чаши вознесем, Что оказал нам ныне честь большую. На поле брани он, как сам Али, Являет нам отвагу молодую, Лук натянув, своей стальной стрелой И наковальню он пробьет литую. О бек победоносный, чьи враги Бегут, его завидев, врассыпную! Великий бек мой, пусть Аллах твою В преуспеянье длит судьбу благую, Какой не наделил Он ни Ирак, Ни Ханаан, ни землю остальную. Совсем утратил разум Хорезми, Душою позабыв юдоль земную.

Наставления поэта

О витязь, пей вино [38] и кушай сласти, Пускай минуют жизнь твою напасти! Вкушая радость, сбрось печалей бремя. Пусть разум затуманится на время! Ведь этот мир изменчив и конечен, Для смертных этот мир, увы, не вечен. Но не скупись на милость для народа, Будь счастлив, как велит твоя природа! Благодеянья множа раз от раза, Да сохранит тебя Творец от сглаза! За бека — от любви, а не от страха Молитвы раб принес к стопам Аллаха. И, похвалы закончив, в упованье Берется он за первое посланье.

38

Вино в стихах мусульманских

поэтов, в том числе и поэтов Золотой Орды, играет двоякую роль. Первый и главный смысл — символический: под винным хмелем подразумевается хмель любви к Богу или земной возлюбленной. Однако вино в мусульманских стихах иногда имеет и прямой смысл — как способ забвения от горестей бытия (см. ниже у Хорезми). Употребление вина запрещено в исламе, однако винные погребки содержались в исламском мире представителями других религий, в том числе христианами и зороастрийцами. Таким образом, вино как мусульманская поэтическая метафора подразумевает бунт и мятеж против ханжеских условностей общества, но никак не против установлений религии.

Послание первое

О царственная, землю покорила Красы твоей воинственная сила. Лик твой — навруз [39] , о ангел откровенья, Власами ты — как месяц разговенья. Душой — Ширин, ты как Фархад для мира, Ты превзошла волшебников Кашмира. Завороженный родинкой твоею, Жизнь в жертву принести не пожалею. Стройна, как ель, не верь пустой молве ты: Тому будь верной, кто хранит обеты. Глаза твои разят, смеясь сквозь слезы, Как на заре в саду смеются розы. Как ни горел в огне желаний чистых, Мне не досталось яблок серебристых. Известна ты в Сарае и в Пекине, Ты взором укрощаешь львов пустыни. Как улыбнешься — сахар устыдится. Как засмеешься — жемчуг устыдится. Когда ж зальешься настоящим смехом, Все мирозданье отзовется эхом. Твой локон стоит тысячи красавиц, Как сотня солнц пылает твой румянец, Вскипает кровь моя, как от пожара, От слез моих взбурлил бы ток Кавсара [40] . На что душа мне, если мы в разлуке? На что мне жизнь в страдании и муке? Сласть уст твоих мне как вода бессмертья, Лобзанье ног — источник долголетья! Краса твоя — вершина мирозданья, Когда б она не знала увяданья! Прекрасна ты — тебе дивятся очи, Да сохранит тебя Аллах от порчи! Ты, как луна, затмила звезд сиянье, Так обрати ж на Хорезми вниманье!

39

Навруз (науруз, новруз) — праздник Нового года на Востоке.

40

Кавсар (Каусар) — райский источник.

Маснави

Налей же, кравчий, нам еще райхана [41] ! Да будет вечность так благоуханна! Как ветер, пролетают дни и годы, В засаде ждут нас беды и невзгоды. Прекрасней, чем терпенье, нет занятья, Но кто терпенья даст взаймы, о братья?

Послание второе

Снеси привет мой розе, легкий вестник, Ей звезды — слуги, месяц ей — наперсник. Коль повезет, душа ее смягчится, Холодный взор любовью загорится. Снеси привет красе неблагодарной, Прелестнице жестокой и коварной, Снеси привет прекрасной богатейке, К ней и луна ревнует, к чародейке, Той, что в заветных грезах оживая, Вся с головы до ног — вода живая. Скажи: «Твой стан что кипарисы рая, Твой раб томится, от любви сгорая!» Скажи, что: «Жизни сад — твой вид беспечный, Порог твой — что Кавсар, источник вечный». Скажи: «О лгунья с чистыми глазами, Воруешь взглядом ты и лжешь слезами. Куда ты дела искренность во взоре? Естественности — чуть, жеманства — море!» Скажи ей: «Раб твой изнемог от страсти, Дождется ль он щедрот от шахской власти? Прольет ли свет свой с неба то светило, Что жемчугами землю расцветило? Из алых уст я изопью ль однажды, Страдающий от безнадежной жажды?» Как счастлив тот, кто в жизни хоть когда-то Уроки брал у этого хазрата! Перед тобой готов на землю пасть я, Прах улицы твоей — колодец счастья. К рабу, царица, будь же справедлива, Хоть раз о бедном вспомни молчаливо. Тебе легко царить с казной такою, А я стою с протянутой рукою. Выказывая преданность без меры. Не чаял я, что мне не будет веры. Жизнь без тебя губительнее смерти, Мне душу истерзали пытки эти. Но сердцу есть отрада в сладкой муке Не позабуду я тебя в разлуке. Не прекращу о милости молиться, Заря всегда придет, как ночь ни длится. Себя обрел я в этом поклоненье, Пусть Хорезми увидит снисхожденье, Пусть истерзаюсь я ночной порою, Но образ твой мне явится с зарею.

41

Райхан — сорт душистого вина.

Маснави

Пускай Джамшида подадут нам чашу [42] И мы утопим в ней всю горечь нашу. Кто солнцем осветил простор вселенной, — Зажег в душе моей огонь нетленный. Я знаю, что терпенье — добродетель. Да где ж его набраться, благодетель!

Послание третье

Как солнце, разгоняешь мрак земли ты, Как райский сад, свежи твои ланиты. Царица в царстве красоты великом, Душой ты — Иисус. Иосиф — ликом. Тому, как мед речей твоих струится, Бутон цветка, раскрыв уста, дивится. Стройней нет кипариса в мире этом, Саму Луну ты затмеваешь светом. Мир красотой ты освещаешь властно. О Всемогущий Бог! Как ты прекрасна! Твой завиток лишает мир рассудка, Мятежный взор летит стрелой из лука. И родинку твою — что с ней сравнится? — Не заслужила зреть моя зеница. Увидев лик твой — все теряют разум, Сто шахов умерли б от счастья разом, Два локона твоих — приют для сердца, Молюсь в твоих ногах — куда мне деться? Ты словно роза средь соперниц-злючек, Но не бывает розы без колючек. Умна, сладкоречива, тонкостанна, Увы, ты, как цветок, непостоянна! Уж столько раз слагал тебе газели Поэт, живой от страсти еле-еле. Не превращай, молю, страданий в муки, К тебе в мольбе протягиваю руки, Дай расскажу тебе в своей напасти, Как Мухаммед Ходжа страдал от страсти.

42

Чаша Джамшида — символ мудрости (см. Джамшид).

Газель

Тебя прекрасней в свете нет, о светоч, Моей тоске лекарства нет, о светоч! К тому дерзнул я руку простереть, Чего и видеть права нет, о светоч! Кто сердца не отдаст тебе добром, В том сердца никакого нет, о светоч! Той, что с тобой сравняется красой, Во всем подлунном мире нет, о светоч! Пускай убьет влюбленного любовь, За это кровной пени нет, о светоч [43] ! Ты позабыла Мухаммед-Ходжу, Ему, как всем, почета нет, о светоч! Тебя люблю я больше жизни. Ах, В словах моих обмана нет, о светоч! Где б Хорезми мог эту страсть воспеть? Такого в мире сада нет, о светоч!

43

Согласно исламскому праву, в определенных случаях убийца может откупиться от смертной казни кровной пеней — судебным штрафом, идущим в пользу семьи убитого.

Маснави

Розовощекий кравчий, ради бога, Сведи меня в край счастья и восторга! Любимой прелесть прославляя пеньем, Я растворюсь, объятый восхищеньем! Терпенье — добродетель, только ныне На сем пути терпенья нет в помине.

Послание четвертое

(написано на персидском языке)

Ты где, царица всех красавиц мира? Весь мир несет любовь к стопам кумира. Ты пальмой стана кипарис затмила. Благоговеют пред тобой светила. Мир покорив, в красе проводишь дни ты, Прозрачней, чем вино, твои ланиты. О гиацинт кудрей! О сердца стоны! К устам ревнуя, блекнут роз бутоны. Ты рядом с розой — море с каплей рядом. Мир — ночь, а ты — луна с волшебным взглядом. Трепещет кипарис, как ива в грозы. Ушко твое — как лепесточек розы. Сережек жемчуга, как звезды ночью, Твой окружили лунный лик воочью. Чело — что день, а прядь чернее мрака; Как солнце, подбородок блещет ярко. Смех уст твоих летит весны приветом, Лицо твое затмило солнце светом. От губ твоих умрет и Хызр бессмертный, Ревнует к ним родник воды заветный. Твой взор пьянящ и томен раз от раза, Он чудотворнее любого сглаза. Сравню твой ротик с муравьиным

глазом, Слепой в лучах твоих прозреет разом. А талия твоя, почти незрима, Как муравьиный стан, неразличима. Луна тебе завидует, сгорая, Перед тобой склонились ветви рая. Ты превосходишь все тела вселенной, Смеющейся свечой горя нетленной. Шлют фимиам на города и веси Душистые серебряные перси. А мушка на твоих ланитах спелых — Как негритенок среди лилий белых. Без стрел и лука с вечным постоянством Разишь ты мир кокетством и жеманством. Красе твоих бровей, о радость взгляда, Дивятся небеса и звезд плеяда. Султанша, да не будет глаз, свободных От чар твоих, Создателю угодных! Меня сразив серебряною дланью, Ты мудрость подвергаешь испытанью. В саду любви нет роз, с тобой сравнимых, Прекрасней ты всех благ вселенной зримых. В твоих устах испил я пламень страстный, Благословляю этот день прекрасный! В руках у солнца повод жизни сущей, Ты — солнце, конь твой — небосвод бегущий, Сердца царей — в суме черезседельной, Но безразлична ты к сей ноше ценной. О сердце! Ты меня толкаешь к смерти, Но в страсти старики юны, как дети. Жизнь без тебя бесцельна, невозможна: Как тело без души, она ничтожна. Я в сети угодил твои, как птица, Мне день и ночь несбыточное снится. Когда придешь ты к Хорезми в объятья? Тебя, как дервиш — шаха, жду опять я. Я, прах, спрошу у бездны вод со страхом: Что общего имеет жемчуг с прахом? Но все ж, пока живу, ищу тебя я, Стихом твое величье воспевая. Где б ни была ты, в сердце ты, как прежде, В любви и опьяняющей надежде. Твой образ до зари речь вел со мною, И на заре проснулся я с любовью… В путь! Если любишь ты на самом деле, То и в земной любви достигнешь цели.

Маснави

Эй, кравчий, разум мой взыскует кубка, Нам ныне предстоит с тобой разлука! В цветник снеси меня из сей пустыни, К возлюбленной, истоку благостыни. За кубок отдаю я оба мира, Твое здоровье, устроитель пира! Терпение, конечно, добродетель, Но нет его на свете — я свидетель.

Послание пятое

О красота красот! Скажу, безумный: Жеманный взгляд твой рушит мир подлунный. Изысканнее всех на свете белом, Душою ты прекрасна, как и телом. Твой взор хмельной лишает разум страха, В огне ланит сгорит и Друг Аллаха [44] . Твоей красой поражены, как тени В раю укрылись гурии в смятеньи. Прекрасней ты всех гурий и всех пери, Тебе лишь сердце отворяет двери. И ангела сразит твое обличье, Явив свое врожденное величье. Что жизнь сама, губ пламенеет спелость, И меркнет пред тобой Венеры прелесть. Несчастен я, ты счастлива сторицей, Живу рабом я, ты живешь царицей. Жизнь мню разбить я, как пустую чашу, Бедняга нищий, что влюблен в султаншу. Лекарство я ищу лишь в нашей встрече, Сорняк, как я от жемчуга далече! Куда б ни веял ветер волей Бога, Он падает — у твоего порога. Пылает сердце от проделок ветра, Как жатва, с неба молнией задета. Ты словно роза; родинка, невинна, Черна, как у тюльпана сердцевина. С тобою встреча мне дороже рая, Лик твой горит, сиянье излучая. Сдружиться с псами из ее округи — Вот сердца цель, души желанье, други! Сравню тебя с луной, с соцветьем пышным; Тот, кто любим людьми, — любим Всевышним. Опутан я любви твоей арканом, Краса твоя сжигает мир сверканьем. Как создал Бог тебя, в мгновенье оно Стал по тебе я мучиться влюбленно. Служа тебе, я не обрел почтенья, Я не отведал сласти уваженья. Но верность миру явится однажды, Как чистая вода в разгаре жажды. Когда твой лик нас озарит сияньем, Зря не гордись своим очарованьем. Пусть Хорезми исчез в своем кумире, Но имя навсегда оставил в мире.

44

То есть Авраам.

Маснави

О лунный образ, что светила краше, Пусть пенное вино играет в чаше! В занятье этом радость мы обрящем, Пусть будет сердце живо настоящим! Терпение пристойно страстотерпцу, Но где, скажите, взять терпенья сердцу?

Послание шестое

О лунный образ, ты сосны стройнее, Краса твоя как солнце, лишь светлее! Пушок сих уст нежней, чем пух у пташки, Под ним еще сладимей губ фисташки. В очах твой образ отражен счастливый, Как в водоеме — ветвь плакучей ивы. В лугах твоих ланит, о роза рая, Фазаны бродят, лапки обагряя. Твой лик мне солнце заменил недаром, Свет подбородка мир сжигает жаром. Едва ты сядешь, мир замрет в смиренье, Едва ты встанешь, настает смятенье. Твое лицо — жасмин в сияньи взгляда, Рай без тебя страшней любого ада. Твой лик — зерцало солнечных сияний, Твой стан взывает к блеску одеяний. В кораллах зубки блещут жемчугами, Глаза мерцают звездно под бровями. Лишь простаки тебе цены не знают, Слепцы не зрят, как жемчуга сверкают. Из глаз моих струятся кровью слезы, Лишь о тебе мои мечты и грезы. Вздох удержи, о сердце, в грезе зыбкой, Чтоб не покрыть лица зерцало дымкой. В силках кудрей весь мир изнемогает, Огнь лика твоего людей сжигает. Стезя любви моей — на камне камень, Но сердце-мотылек летит на пламень. Ведь ведомо тебе, что жизнь конечна, Зачем к моим мученьям ты беспечна? Легко владыкам — полон мир рабами, Легко цветам царить над соловьями. Ты весела — яви же состраданье, Царица, будь щедра на подаянье! Я пойман в плен твоей любви арканом, Ты можешь мир испепелить сверканьем. О, как сияют очи нежным взглядом, Когда я пребываю с милой рядом! За образ твой благословляю зренье, Бродя, следы твои ищу в терпенье. Зачем рабу смирять свои желанья, В тебе — любовь и кыбла мирозданья! Любовь всегда секретами чревата, Но сердце тайны сохраняет свято. Ты — роза, раб твой — соловей поющий. Так Хорезми — навеки раб твой сущий.

Маснави

Эй, кравчий, дай еще вина скорее, Хатам-и Тая станем мы щедрее. Кувшины вскроем, переполним чаши, И в харабате [45] спустим деньги наши! Скажу: нет ничего терпенья краше, Но не сыскать терпенья в винной чаше.

Послание седьмое

Кумир сердец, царица по обличью, Весь мир — невольник твоему величью! Так речь твоя сладка, что, словно птица, Душа из клетки в горний мир стремится. В устах твоих — мед, сахар, вечность рая. Ревнует к ним сама вода живая. Когда мед слова разливаешь томно, Зефир зари летит в уста бутона. В твоих бровях — мятеж и смута ночи, Как серна — льва, твои пленяют очи. Ты — благородный камень царских копей, Глаза твои — опасней стрел и копий! Как сам Хосров, ты в щедрости бездумна, Лейли ты можешь обратить в Меджнуна. Твои познанья — жемчуга, но все же Краса твоя всех жемчугов дороже. У врат твоих, клонясь, заходит солнце, Не по тебе ль Юсуф страдал в колодце? Ночь с чернотой ресниц сравнить не смею. Мех ворота твою ласкает шею. Твои уста мне остановят сердце, Я прах у ног твоих — куда ж мне деться?! В земном поклоне всем богатством речи Благодарю за счастье нашей встречи. От страсти сердце истекает кровью, Душа же не насытится любовью. С ума схожу — заходит ум за разум, Но не забыть мне всех мечтаний разом. Умру — поймешь ты цену стонов громких, Платон бы заблудился в сих потемках. Ты убиваешь тех, кого не любишь, Когда же тот умрет, кого ты губишь? Жеманный взгляд твой всех ума лишает, Жеманный взгляд твой мертвых воскрешает. Как мне любовь изгнать, как притерпеться? Коль не тебе, кому отдам я сердце? За красоту твою восславлю Бога, Удел мой — быть у твоего порога. Живи, царица, до Времен Последних, Я раб твоих достоинств несравненных. Жизнь пронеслась в любовной благостыне, Как лодка по отчаянной стремнине. И тот, и этот свет я забываю, В любви к тебе я вечно пребываю. Бог за века до сотворенья света Воспламенил любовью дух поэта. Покуда мир живет, в твоей он власти, Пока я жив, я — раб высокой страсти.

45

Харабат — питейный дом, винный погребок; в переносном смысле — трущобы в мусульманских городах, где жили огнепоклонники-зороастрийцы, которые торговали вином.