Поговори со мной
Шрифт:
– Значит, нам противно? Значит, мы считаем, что я похож на крокодила? Значит, мы не можем даже лежать рядом со мной? Ты, живность, которая сама виновата, учти, что мы теперь всегда будем вместе, я всегда буду рядом с тобой, мы одно и целое. Тебя надо так отделать, чтобы ты потом встать не смогла! Только когда вам мозги и не только мозги промоешь, тогда только вы начинаете понимать, кого любите на самом деле. Горбачев! Живность!
Одновременно он накручивал, накручивал волосы Лили на свою руку так, что у неё слёзы градом лились из глаз. Потом взял и швырнул её прямо на сервант. Лили
Сервант накренился, и из него прямо на Лили, взорвавшись осколками, упала тяжёлая ваза. Она только успела прикрыть голову. Один осколок вонзился ей в руку. Лили кричала, колотя руками и ногами по хрустальному крошеву.
– Ах, бедненькая-несчастненькая, - мрачно рыкнул Эдгар, зияя прогалами в зубах. – Вот я-то сволочь, а ты хорошая такая! Святая прямо. А я гад! Все вы сначала смелые такие, а чуть хвост прижмёт – и в кусты!
Наконец Лили успокоилась. По крайней мере, она перестала дергаться и лежала без движения, глядя в потолок и думая, что ни минуты с ним больше не выдержит. Просто не выдержит. Физически.
– Прости меня, прости!
– вдруг выплюнул Эдгар, порывисто опустился радом рядом с Лили на колени, голый, прыщавый, потный, и начал её наглаживать. – Моя девочка, бедненькая моя девочка!
Поцеловал, точно клюнул, её в плечико, умилённо глядя страшными глазами.
– Ну, Лиль! Мммм…
Нечеловеческих сил ей стоило удержаться на месте, не отскочить, сдержать подступающую к горлу рвоту…
– Ты моя девочка?
– Дддда… - очень медленно выдохнула Лили.
– У нас закончились продукты. Я пойду в магазин, а ты тут все прибери. Когда я приду, приготовишь мне мясо по-французски. Мы устроим романтический ужин, – поднимаясь с колен, сказал Эдгар.
Лили боялась поверить такой удаче. Она, все ещё трясясь, наконец, поднялась с пола, размазывая кровь из маленьких порезиков на руках.
Он уйдет – это сейчас главное. Пусть ненадолго, но она должна попробовать сделать то, что хотела. Если, конечно, Эдгар не запрет подпол на ключ. Но, видимо, он считал, что труп – лучший охранник её сумки. Или, может, просто забыл. Или знал, что телефон разряжен… Лили постаралась об этом не думать. Эдгар собирался очень долго и нудно.
Да когда же ты свалишь, гребаный ты урод?
В это время Лили, все ещё дрожа, убирала осколки и мельком поглядывала на Эдгара. Он напоследок побрызгал себя дорогим одеколоном и отбыл, заперев Лили в комнате, заперев сам дом и не забыв привалить к окошку с внешней стороны дома какой-то железный лист.
Лили выждала минут пять, и подошла к дверце подпола.
Ну, давай, Лили, ну что же ты медлишь?
Но там же…
Не бойся его. Просто открой дверцу.
Но оно же набросится на меня!
Не бойся его. Это всего лишь мертвый человек. Когда он был жив, он был очень хорошим.
А после того, как умер?
Не бойся его, Лили. Днём он ничего тебе не сделает.
Как это не сделает? Как это не сделает?
Без единого движения, с остановившимся взглядом Лили около двадцати минут сидела рядом с дверцей погреба, из которого не доносилось ни звука.
Я помогу тебе, Лилиан. Но пора уже начинать.
Прошло ещё минут десять, прежде, чем Лили открыла засов и одним резким движением откинула дверцу погреба, которая с громким хлопком ударилась о пол. Из погреба дохнуло холодом и каким-то сладковатым запахом. Никто на неё не набросился. Лили, уже не тратя драгоценного времени, заглянула в тёмный проём. Яркого электрического света прямо над квадратом подпола хватило, чтобы увидеть земляной пол с крутым скатом. Из земли торчали огромные деревянные подпорки дома. Пол уходил вниз, под правую стену комнаты, и там, у самого подножья горки валялась Лилина яркая зелёненькая сумка. Рядом с ней Лили увидела распростертое тело мужчины. Его безвольно откинутая пухлая кисть лежала прямо на сумке, как будто сумка была его собственностью.
Если все сделать быстро, то она не успеет даже испугаться. Откуда такой сильный сладковатый запах? Почему от него мутит?
Лилиан, я с тобой. Я рядом. Они ничего тебе не сделают.
Они? Кто они?
Лили спрыгнула в подпол. Земляной пол был очень холодным и сыроватым. Она согнулась в три погибели и поползла вниз. Запах становился все сильнее, Лили старалась ни о чем не думать и вдыхать через раз. В какой-то момент сумка оказалась в зоне досягаемости её руки. Лили осторожно потянула за ремешок, высвобождая сумку из-за руки мертвеца.
Половина дела была сделана. Лили обрадовано выдохнула, повернулась и только тут поняла, откуда этот запах. В самом дальнем уголке, на границе видимости в земляной ложбинке лежала она – совершенно голая девушка с длинными белыми волосами. Было очень плохо видно, но Лили показалось, что её живот, грудь и шея были белыми, как алебастр. От пояса же девушка вся была усыпана алыми прыщами. Бурым от прыщей казалось лицо, черт которого уже невозможно было разобрать.
И тут с громким стуком захлопнулась крышка, отрезав Лили от света. Сердце прыгнуло вверх. Лили показалось, что что-то влажное и холодное коснулось её руки.
– Лили, поговори со мной! – услышала она голос девушки с белыми волосами. – Мне так одиноко здесь!
Мама, мамочка, где же ты?
Лили готова была забиться в диких непрекращающихся конвульсиях, она ступила на грань между трезвым рассудком и безумием, и эта грань была тонка, как ниточка.
Внезапно Лили всё-таки обратила внимание на то, что находится не в полной темноте. Дверь погреба - квадрат света в этом страшном подземелье – была открыта. В рассеянном свете, падающем оттуда, было видно, что тело мужчины в таком же положении, что и было. А вот девушка… Лили с ужасом увидела, что теперь она лежит к ней спиной, контрастирующей с красно-фиолетовыми от прыщей ягодицами.