Похищая жизни
Шрифт:
– Уистлер, - окликнул Девина начальник, - надеюсь, этого больше не повторится.
Я удивленно уставилась на Блейка. Как он догадался?! Я же врала так убедительно!
Наблюдатель кивнул и, не сказав ни слова в свое оправдание, вышел.
– Не нужно с ним так сейчас. Он ведь пережил смерть Авроры. Снова, - попыталась сгладить неприятную ситуацию.
– Поэтому-то я и не соглашался на его участие в этом деле, - сказал Адам и взмахом руки приказал мне закрыть дверь с другой стороны.
С Девином договорились встретиться в половине седьмого на Трианской площади. Явившись на
Поэтому с любовью дорисовала свой портрет мысленно: длинные каштановые волосы с золотистым отливом, светло-карие глаза, красиво очерченные губы, умело подведенные неяркой помадой. Я уже молчу про фигуру, она у меня идеальна: стройные ноги (жаль только, не все могут их лицезреть), высокая пышная грудь, красотой которой, словно стратегическим оружием, мне приходилось пользоваться в экстренных случаях...
Я так увлеклась самовосхвалением, что чуть не прозевала Уистлера. Заметив его кэб, расплатилась по счету и вышла на улицу. За всю дорогу мы не сказали друг другу ни слова. Девин чувствовал себя обязанным, так как понимал, что я пыталась прикрыть его задницу перед начальством. Не получилось, правда, но моей вины в том не было. Просто Адам знал нас как облупленных и сразу догадался, что в доме Уистлера не обошлось без инцидентов.
Дом под номером тридцать один находился в конце Хорроу-стрит. Дальше шли нежилые постройки, весьма смахивающие на сараи. Хотя, думаю, и они не пустовали. Бродяги всегда любили эти места за отдаленность от центра. К тому же, городской патруль сюда редко наведывался.
Дверь с протяжным скрипом отворилась, и перед нами предстала женщина средних лет.
– Добрый вечер, миссис Хант, - вежливо поздоровалась я.
– Мы из Бюро расследований, вас должны были предупредить.
– Конечно, проходите.
– Грейс отступила в сторону, давая нам возможность втиснуться в узкое помещение, именуемое прихожей. Женщина машинально поправила застиранный шерстяной платок, накинутый на плечи, и, пригладив растрепанные русые волосы с сединой, указала на диван грязно-бежевого цвета.
– Прошу, присаживайтесь.
– Миссис Хант, Этан Корти был вашим братом?
Пока Девин задавал дежурные вопросы, с которых положено начинать допрос, я разглядывала убогую квартирку. Если убранство особняка герцога Бенгерского кричало о роскоши, то здесь все вопило о нищете. Старая мебель, облупившиеся рыжие полы, стены, по которым причудливыми узорами разбегались трещины.
Из гостиной, куда привела нас миссис Хант, выходили две двери. Одна, по всей видимости, вела в ее комнату, вторая - в апартаменты нашего покойничка.
– Это комната брата?
Грейс, рассказывающая Девину о том, как ей не повезло
– Нет, это моя спальня. Этана - следующая. Только не шумите. Дочка уже заснула, не хочу ее будить. Ей завтра в школу.
– И продолжила жаловаться бедолаге Уистлеру на брата-нахлебника.
Из ее слов выходило, что Этан вел никчемную жалкую жизнь. Нигде подолгу не работал, частенько привлекался за хулиганство и мелкое мошенничество, питал слабость к алкоголю и якшался с проститутками. В общем, типичный отщепенец нашего общества. Миссис Хант уже давно пыталась выселить нахлебника из квартиры, доставшейся ей по наследству от покойного мужа, но братца было не так-то просто выставить за дверь.
– Я работаю на фабрике по пятнадцать часов, чтобы прокормить себя и малышку, а Этан постоянно клянчил у меня деньги. Клялся, что потом вернет, но я так и не получила от него ни сольна.
– Грейс заговорила громче, в голосе послышались явственные истерические нотки.
– Я пашу как проклятая, а он тратит деньги на азартные игры и шлюх!
– Тратил, миссис Хант. Не забывайте, вашего брата вчера застрелили, - любезно напомнила я, выглянув в гостиную, проливая бальзам на истерзанную душу.
Женщина спрятала лицо в ладонях и притворилась, что хотя ее брат и был отпетым негодяем, она, как истинная верующая, искренне оплакивает его смерть. Девин шикнул на меня и взглядом попросил не мешать. Да, пожалуйста! Больно надо! Я зажгла керосиновую лампу и, неплотно прикрыв дверь, чтобы слышать разговор, стала осматривать спальню, очень похожую на чулан.
А миссис Хант тем временем продолжала изливать на Уистлера свои претензии к покойнику, напрочь позабыв, что всего пару минут назад изображала вселенскую скорбь по убиенному брату.
– Возможно, вам мои слова покажутся ужасными, но в глубине души я рада его смерти. Жизнь с Этаном была хуже ада!
Можно подумать, она там бывала.
– Грейс, в последнее время у Этана были с кем-нибудь конфликты?
– прервал причитания Уистлер.
– А то как же! Он постоянно с кем-нибудь ссорился. К нам довольно часто приходили его так называемые дружки. В основном, чтобы потребовать долг, и тогда мне приходилось расплачиваться за брата.
– Вы знакомы с его друзьями?
– Насколько мне известно, у Этана не было близких друзей. К тому же брат был скрытным и не любил делиться своими проблемами. Только один раз упомянул о каком-то Рене Стоуне. Кажется, Этан некоторое время на него работал.
Я выглянула в гостиную. По озадаченному лицу Уистлера поняла, что он не ожидал услышать это имя. Впрочем, как и я.
После короткого замешательства Девин вернулся к допросу, а я - к обыску. В спальне не было ничего кроме кровати, сундука и допотопного секретера. В ящиках которого обнаружились старые газеты и несколько папирос. Все. В сундуке - рубашки не первой свежести и две пары брюк. Заглянула под кровать, но и тут меня ждало разочарование. Собралась было уходить, когда решила внимательнее осмотреть постель. Подняв подушку, увидела небольшой клочок бумаги, на котором ровным каллиграфическим подчерком было выведено: Ле Шане, Брин, шестнадцать.