Похищение Европы
Шрифт:
Навстречу ему, как и утром, на ходу кивнув рекламисту, быстро прошел Семен Мильштейн. Его ничего не выражавшие глаза смотрели внутрь себя.
«Уезжает, значит», – подумал Ефим, не испытывая, впрочем, никакого сожаления. Надо быть Лесной Дашей, чтобы любить этого человека. А Ефим – вовсе не Лесная Даша.
Кстати, сама вышеупомянутая дева с Мильштейном едва разминулась, пройдя чуть раньше. Шла она быстро и целеустремленно, помогая крепкой рукой своему обессилевшему спутнику: когда Кефир успел так набраться, Береславский не заметил. По лицу Никифорова блуждала слабая идиотическая
8. Третий день плавания теплохода «Океанская звезда»
Стокгольм, Швеция
День и вечер
Поднявшись на борт теплохода, Семен сразу приступил к делу. Они заперлись в роскошной – двухкомнатной – каюте Агуреева, причем за дверью, в коридоре, остался Муса, а под открытым окном – на VIP-палубе в каютах были не круглые иллюминаторы, а настоящие, опускающиеся, как в вагонах, окна – прогуливался Алеха.
– Выяснил что-нибудь? – спросил Николай. Он, конечно, знал про попытку взорвать самолет по пути в Питер, но не знал о результатах поисков злоумышленника – даже по кодирующему телефону о таких вещах они старались не разговаривать.
– Пока немного, – ответил Мильштейн. – «Глобал кэпитал», похоже, ни при чем. Чечены – тоже, хотя пластит принес чечен.
– Последнее не понял.
– Он – одиночка. Индивидуальный подряд.
– Но хоть какие-то зацепки есть?
– Зацепки всегда есть. Правда, я сомневаюсь, что по ним можно будет выйти на заказчика.
…Мильштейн говорил меньше минуты, но, чтобы узнать это, ему и его многочисленным подчиненным пришлось двое с лишним суток носиться без сна и отдыха.
Первой была встреча с Юрием Анкудиновым – высоким ухоженным блондином в отутюженной трехтысячедолларовой тройке и белоснежной рубашке с бриллиантами в запонках. Выпускник привилегированной западной бизнес-школы, он долгое время работал в Штатах, а теперь, вернувшись на Родину, стал финансовым директором компании «Глобал кэпитал».
На саморекламу «GC» не тратила ни копейки, но все, кому надо, знали, что здесь работают большие специалисты по недружественным слияниям и поглощениям.
Иногда «GC» работала по собственным планам, способствуя банкротству предприятий с хорошими активами, но тяжелым текущим положением. После захвата такие компании, как правило, распродавались по частям.
Иногда «GC» трудилась под заказ, готовя почву для тихого – или не очень – свержения руководства той или иной фирмы. Разумеется, помимо денег и юридических знаний, «GC» в полной мере использовала то, что в газетах стыдливо именуют административным ресурсом.
Короче, «GC» был неприятным соперником «Четверки». Хотя – то ли западный стиль работы сказывался, то ли из-за того, что «GC» никогда не тянулась за слишком уж большим пирогом, – в прежних переделах решение бизнес-вопросов с помощью стрельбы за ней никогда не отмечалось.
– Здравствуйте, Семен Евсеевич! – тепло поприветствовал Мильштейна топ-менеджер компании, искренне желавшей скушать «Четверку». – Разобрались, что у вас там приключилось?
– Разбираемся, – сухо ответил Мильштейн. – Вы – в числе подозреваемых.
– А вы не меняетесь, – вновь улыбнулся Анкудинов, но видно было, что на этот раз – с усилием. Входить в число смертельных врагов давно и надолго спятившего Мильштейна ему явно не хотелось.
– Сашка был моим другом, – объяснил Семен, – так что это – личное.
– «Глобал» здесь ни при чем, – как можно тверже заявил Юрий. – Я никогда не делал этого раньше, но сейчас готов пойти на то, чтобы раскрыть нашего заказчика: санкцию от него мы уже получили. Это солидная западная фирма с хорошей репутацией, ей скандалы с кровью ни к чему. Более того, нами получены инструкции, что, если криминал, связанный с «Четверкой», не прекратится, они выйдут из игры.
Семен Евсеевич внимательно ознакомился с представленными документами и доказательствами непричастности «GC» к кровавому переделу. Да, похоже, Анкудинов говорит правду: мощная немецкая инвестиционная группа вряд ли пойдет на такие шаги. А может, менеджеры «GC» за немецкие деньги готовили почву под собственные интересы?
Будто читая мысли, встревоженный Анкудинов дополнил бумаги собственными соображениями:
– Немцы заказали устойчивую компанию среднего или выше среднего размера, не связанную с государством или бандитами. Они готовы были платить много за добротный билет в русский бизнес. Вы же видели нашу стратегию: мы не старались валить ваши предприятия, мы пытались перекупать обязательства вашим сторонним кредиторам. Если бы вы согласились на продажу или слияние, «Четверка» была бы продана по очень хорошей, чуть ли не европейской цене! Разве это похоже на криминальный захват?
Не проронивший за прошедший час ни слова Мильштейн встал:
– Вы предоставите мне копии материалов?
– Не хотелось бы, – замялся Анкудинов. – Вы же знаете, мы не обязаны даже показывать их вам.
– Как хотите, – сухо сказал Семен.
Анкудинов быстро нажал кнопку вызова и попросил мгновенно появившуюся помощницу сделать копии материалов со всей папки.
Мильштейн снова сел в кресло.
– Мы не боимся вас, – сказал Анкудинов. – Просто мы не хотим играть на чужом поле. И отвечать за то, к чему непричастны.
Потом он еще что-то убедительное говорил – о своих связях, бесстрашии и одновременном нежелании конфликтовать, – но Мильштейн видел, что этот лощеный отечественный иностранец действительно очень боится быть втянутым в жестокий конфликт. И еще: похоже, ни немецкий заказчик, ни сам Анкудинов непричастны к смерти Болховитинова. Хотя совсем вычеркивать «GC» из списка рано: может, в ней есть более мелкие и более отчаянные игроки, попытавшиеся чужими руками вытащить себе из огня каштаны.
Да и мягкий захват «Четверки» кем бы то ни было тоже не входил в планы начальника службы безопасности холдинга. Хотя здесь есть большая разница: на мягкий ход последует мягкий ответ.