Похищение Европы
Шрифт:
Вот и последний вираж – что-то вроде перевала, – дальше дорога пойдет вниз. Впереди левый поворот, между машинами – метров пятнадцать. Мойша вдавил клаксон – пусть враг знает – и нажал на газ.
Дистанция резко сокращалась, киллер в «джимни» был обречен. И он, понимая это, использовал свой последний шанс, выжав из двигателя все. Удержись «джимни» на трассе – впереди относительно ровный кусок, вплоть до поселка Эль-Парадиз. Что в переводе означает «рай». Там – люди. Там – полиция. А ведь даже тюрьма лучше смерти, когда есть выбор.
«Рейндж»
Падала она долго, цепляясь за выступы и редкие кусты, сминаясь от ударов о скальный грунт. Так долго, что Мойша, остановив с помощью автоматики и собственных навыков свой «рейндж», еще мог наблюдать за растянутой гибелью своего врага.
Но ему это было уже неинтересно. Он положил свою начавшую лысеть голову на руль и обхватил ее обеими руками.
Он плакал.
1. Первый день плавания теплохода «Океанская звезда»
Морской вокзал, Санкт-Петербург
Утро
…Господи, как же трещит голова!
Игорь покосился на Катю. Длинноногая красотка облокотилась на полированный кормовой поручень, с нетерпением ожидая волнующего момента отплытия. Или, точнее, отхода, что по-сухопутному звучит гораздо менее привлекательно.
Девушку тоже наверняка задел абстинентный синдром – пусть и не столь сильно, как несчастного Никифорова, – но отказаться от лишней возможности показать себя она не могла.
И делала это, надо сказать, красиво. Гордо откинутая голова, роскошная, картинно растрепанная легким бризом каштановая грива, длинные тонкие пальцы на красного дерева корабельном поручне. Вся поза – легкая, летящая. Еще б чуть-чуть – и вышел бы балет. Но – умеет остановиться на краешке. Получается романтично и сексуально.
Никифоров вздохнул. Если б, дурак, не пожадничал на СВ, имел бы вчера ночью двухместное купе и полный полет души. Контакт завязался уж больно хороший. Мгновенно законнектились в аэропорту, в очереди на регистрацию. Можно было прямо из Шереметьева рвануть на Ленинградский – и в полный улет. Вряд ли бы она отказала. Хотя кто ее знает, уж больно восторженна. Может, так же быстро гаснет, как и воспламеняется?
Ну да ладно. Что есть, то есть. Полетели «Пулковскими авиалиниями». Если б сам не пережил, никогда бы не поверил, что за час полета можно так нажраться. Этот чертов Агуреев пронес с собой в салон две здоровенные сумки фирменного виски! Упустить такую халяву было просто невозможно…
В голове у Никифорова опять завозился кто-то неуемный и безжалостный. Заелозил, зажужжал в оба уха сразу, застучал маленькими злобными молоточками прямо по мозжечку. «Це два аш пять о аш», – к месту вспомнилось давно и, казалось бы, навсегда забытое.
Он подышал носом и потер виски. Стало чуть легче.
Если бы не Катька, хрен бы он стоял на палубе. Что он, Питера не видел? Лежал бы себе тихонечко в каюте. Глядишь, и обманул бы алкогольное возмездие. «Хотя его не обманешь», – усмехнулся про себя Игорь. Вот уж в самом деле «Черная метка». Нет, с Агуреевым он больше тягаться не будет!
А вот и Николай собственной персоной! Вышел из палубного коридора, такой же толстый и веселый, как двенадцать часов назад. Если бы Никифоров своими глазами не видел, сколько вошло в этого человека, ни за что бы не поверил, что после этого можно так выглядеть. Да что там выглядеть! Что после этого еще можно жить!
Но Агуреев был живой. Живее всех живых, как сказал один небесталанный поэт.
– Поправимся? – сказал он Никифорову вместо «здрасте» и достал из кармана маленькую бутылку.
– «Blake Lable», – с тоской прочитал на этикетке Игорь. – Уберите ее, – выдохнул он. – Меня от одного вида тошнит!
– А ты пей не глядя! – заржал Агуреев, сделав изрядный глоток из горлышка. И протянул бутылку Никифорову.
Тот секунды полторы подумал, взял емкость и, стараясь не вдыхать запах, влил в себя некоторую дозу. Как и ожидал, стало еще поганее.
Однако уже через пару минут полегчало.
Игорь вытер выступившую испарину, а Агуреев, от внимательного взгляда которого не ускользнула произошедшая метаморфоза, снова радостно заржал. Аж живот, огурцом торчащий над старыми джинсами, затрясся.
Хоть в ракете, хоть на лодкеНет лекарства лучше водки, —продекламировал он.
– Мальчики, тихо вы! – повернулась к ним Катя. – Волнующий момент! Вот-вот отойдем!
– Ну, это ты не торопись, – снова засмеялся Николай. – Отойти мы всегда успеем!
– Да ну вас! – отвернулась девушка.
Игорь с вновь пробудившимся интересом осмотрел ее замечательные формы. Хорошо все-таки, что он попал в этот круиз.
Хорошо, что встретил Катьку. И вообще, как только голова перестала раскалываться на части, все сразу изменилось к лучшему. Вот что значит вовремя протянутая рука помощи!
Интересно, а если б купе вчера все-таки было, состоялось бы или нет? С ними, которые в юбках, никогда ничего до конца не ясно. Впрочем, у Игоря будет время проверить. Без малого четыре недели. Еще и надоест.
Пароход протяжно загудел, корма мелко затряслась от начавших свой долгий бег винтов. С берега замахали руками немногочисленные провожающие. Их не пустили в «заграничную» зону, и они демонстрировали свои чувства из-за проволоки.
– Прощай, несчастная страна! – без тени грусти произнес Агуреев. Его красный с прожилочками нос радостно вдыхал то ли сладкий запах моря, то ли острый аромат «Blake Lable». – Век бы тебя не видеть!