Похищенное сердце

Бекнел Рексанна

Пленных повели в подземелье. Рис задумчиво смотрел им вслед, и в его голове все отчетливее звучало: отныне он хозяин Роузклиффа. Сегодня ночью его заветная мечта сбылась. Если бы он верил в Бога, то возблагодарил бы Всевышнего за содеянное чудо. Сперва восхитительное свидание с английской красоткой, а потом короткая схватка и чистая победа. Впрочем, при чем здесь Провидение? Кто все придумал, кто все подготовил и свершил? Разве не он?

Рис задумчиво откинул прядь волос со лба. Несмотря на успех, ему вдруг стало грустно. Захваченный замок уже казался ему не такой уж большой наградой за двадцать лет унижений,

тяжелой жизни в крепости Барнард, где он постигал азы боевого искусства, и после этого долгих скитаний по Англии. Он достиг всего, к чему стремился двадцать лет, но почему так скверно было у него на душе, понять не мог.

Он почесал бороду. Может быть, дело в том, что он по-прежнему выступает в роли менестреля Ривиуса? Ну что ж, в таком случае надо поскорее принять вид рыцаря Риса ап Овейна, что должно поднять его настроение, и заодно отпраздновать свою блестящую победу.

Расправив плечи, он задорно встряхнул головой. Помыться, побриться, а потом торжественная встреча с единственной представительницей рода Фицхью. Он боялся признаться самому себе, что ему хотелось увидеть Изольду Фицхью, предстать перед ней не только в затрапезном, бедном наряде, но в роли победителя.

До спальни, как ни прислушивалась связанная Изольда к тому, что творилось в замке, долетали лишь еле слышные голоса. Разобрать, кому они принадлежали – валлийцам или англичанам, – не было никакой возможности. Все, что ей оставалось, – это молча лежать в темноте, проклинать Риса ап Овейна, молить Господа о помощи и оплакивать свою собственную глупость.

Как можно быть такой слепой? Как могла она не заметить сходства, которое столь явно бросалось в глаза? Тот же самый наглый взор и заносчивый вид. Как она могла не узнать его? Она первой должна была увидеть, кто скрывался под маской менестреля Ривиуса, а вместо этого сама впустила бродячих актеров в замок вопреки подозрениям Осборна, который всячески отговаривал ее от этой безрассудной затеи. Но если отец был ей не указ, что уж говорить о несчастном Осборне? В замке никто не смел перечить самонадеянной, избалованной и взбалмошной Изольде. Вот куда завело ее собственное высокомерие!

В отчаянии она принялась рваться и метаться на постели, пытаясь освободиться от пут. Но все старания вырваться оказались напрасными, столь же тщетными были ее попытки утешить, успокоить голос совести, который мучил ее, упрекая в том, что она натворила. Изольда перебирала в памяти один промах за другим, одну ошибку за другой, и ни одной из них не было оправдания. Но самое ужасное – она отдала свою девичью честь злейшему врагу, человеку, которого ненавидела, который смертельно обидел ее, когда она была еще ребенком. Она, как глупая, наивная девчонка, поддалась его обаянию, его мужественной привлекательности, он буквально очаровал ее, вскружил голову. Более того, она вообще оказалась круглой дурочкой, вбив себе в голову, что он поэт и музыкант.

Она еще раз попыталась вырвать руки – бесполезно. Бессильные слезы полились из глаз. В душе Изольды в один кошмарный клубок сплелись обида, злоба, презрение и… любовь. Она застонала от отчаяния. Да, да, любовь, несмотря на то что мужчина оказался предателем и негодяем, причинившим ей столько страданий, он пробудил в ней любовь. Как бы там ни было, но она действительно любила его.

Вдруг до ее слуха донеслись приглушенные голоса и смех.

Она прислушалась. Может, страже замка удалось разрушить планы Риса? Может, Осборн взял в плен этого негодяя и бросил его в самую глубокую темницу – туда, где и было ему место? Она горячо молилась, чтобы так все и случилось.

Но тут девушка отчетливо разобрала, как чей-то веселый голос на валлийском языке воскликнул:

– Эй, Дэфидд, как тебе эта ночка?

– Отличная для валлийцев и прескверная для англичан, – отозвался другой голос и тоже на валлийском языке.

Изольда в ужасе замерла. Все сразу стало ясно. Рис выиграл!

Она не успела до конца осознать весь ужас происшедшего, как на лестнице послышался стук шагов о каменные ступени. Он приближался и становился все более громким и наглым. Она приподняла голову, чтобы лучше видеть дверь, и как только та распахнулась и на ее пороге возник знакомый силуэт, вздрогнула от страха. Это был он, и встреча с ним ничего хорошего не предвещала.

Рис подошел к кровати, послышались удары, кремня, от каждого она невольно вздрагивала. Наконец в плошке для розжига вспыхнула промасленная ветошь, и от ее огня затеплился огонек на свечке. Рис зажег еще две свечи и вставил их все в подсвечник. В спальне сразу стало светло. Когда он повернулся к ней лицом, она с трудом узнала его: перед ней стоял настоящий воин, а не бродячий актер. На нем были камзол из плотной буйволиной кожи, высокие сапоги с отворотами, на поясе висел тяжелый меч, а с другой стороны – внушительных размеров кинжал.

Изольда никак не ожидала, что под маской менестреля может скрываться такой мужественный и грозный воин. Но где были раньше ее глаза? Широкие плечи и грудь, мускулистые руки, разве все это не очевидные признаки долгих и старательных упражнений с оружием, а не с гитарой? Как можно было быть такой слепой и наивной? Он приподнял подсвечник, свет упал на его выбритое лицо, на подстриженные волосы, на столь знакомые ей черты. Да, он изменился за десять лет, но не настолько, чтобы его невозможно было узнать. Он был все тем же Рисом ап Овейном, который десять лет назад похитил ее, взяв в заложницы. Перед ней стоял ее давний враг – молодой, красивый, обаятельный, но даже если бы у него была внешность ангела, на его лице, на всем его облике проступала печать, наложенная самим дьяволом.

У Изольды защемило сердце. Как можно было забыть об осторожности? Всему виной ее строптивый нрав. Ах, если бы она была хорошей дочерью, если бы послушалась отца и вышла замуж за Мортимера, сколько бы несчастий удалось избежать! Ее подвели собственное тщеславие, заносчивость и глупость. Но хуже всего было то, что она погубила не только себя, но и благополучие семьи Фицхью.

Рис словно читал эти мысли по ее лицу. Он ухмыльнулся, словно кот, поймавший мышку, которая никуда не могла убежать.

– Сегодня великий день для Роузклиффа, Изольда. Валлийцы вернули себе то, что было у них отнято, то, что принадлежит им по праву.

Она закрыла глаза и отвернулась, ей было противно торжествующее выражение на его лице, противен звук его голоса, совсем недавно очаровывавший ее, противен весь он сам.

– Я победил, – сказал он хриплым от волнения голосом и, нагнувшись над ней, прибавил: – А как известно, победителю принадлежит вся захваченная им добыча.