Похищенный наследник

Ларк Софи

Я не чувствую боли.

Я открываю глаза. Миколаш делает шаг назад, длинная полоса моих волос намотана на его руку. Он отрезал их.

Я вскрикиваю, пытаясь почувствовать, откуда он их срезал.

Я знаю, что это нелепо, но мне очень обидно видеть эти знакомые светло-коричневые пряди, ниспадающие на его ладонь. Такое ощущение, что он украл гораздо более важную часть меня, чем волосы.

Я поворачиваюсь и убегаю, бегу обратно наверх. Смех Йонаса и Миколаша звенит у меня в ушах.

Я вбегаю в свою комнату и захлопываю дверь. Как будто Миколашу есть дело до того,

чтобы следовать за мной. И как будто если он это сделает я могу его не пустить.

 

13.

Мико

Как бы мне ни нравилось оставлять Гриффинов в мучительном ожидании, пора переходить ко второй фазе психического насилия, которую я для них приготовил.

Эта часть плана служит двум целям: во-первых, я получаю удовольствие от вымогательства денег из их казны. А во-вторых, я могу заключить союз с общим врагом.

Коля Кристофф — глава чикагской Братвы. Русская мафия не так сильна на Среднем Западе, как на западном побережье. На самом деле, они только что потеряли значительную часть своих активов, когда их предыдущего босса посадили в тюрьму на двенадцать лет. Полиция Чикаго приобрела высококачественное российское оружие на восемь миллионов долларов, включая компактные пистолеты СПП-1, которые могут стрелять под водой, и Витязь-СН, самую современную версию классического автомата Калашникова.

Я знаю это, потому что один из тех ящиков с прекрасно смазанным оружием принадлежал мне, контрабандой ввезенный в Чикаго, но еще не переданный моим людям.

Братва оказалась без оружия, без босса и без денег, чтобы расплатиться с клиентами, которые уже внесли аванс.

Братва задолжала мне деньги. И многим другим людям тоже.

Им нужны деньги. Мне нужны люди.

Мы можем помочь друг другу.

В восхитительно ироничном повороте, именно Гриффины и Галло заплатят взнос, чтобы обеспечить союз против себя.

Они заплатят его в виде выкупа в четырнадцать миллионов долларов.

Я выбрал эту цифру, потому что это та сумма, которую Гриффины и Галло смогут собрать без утомительных проволочек. Это ударит по ним, но не разорит. Они будут готовы заплатить ее, и это кажется подходящей ценой для Нессы.

Я вложу срезанный локон волос в записку о выкупе.

Я уверен, что ее родители узнают этот характерный светло-коричневый оттенок и мягкость ее натуральных, некрашеных волос. Думаю, я и сам мог бы узнать его среди тысячи других.

Я растираю его между пальцами, прежде чем опустить в конверт. Он похож на шелковую кисточку, как будто он все еще жив и растет, несмотря на то, что его отделили от источника.

В записке четко изложены инструкции и содержится угроза:

Чтобы доказать, что Несса у нас, мы отрезали часть ее волос. Если вы не предоставите выкуп, в следующем конверте, который вы получите, будет один из ее пальцев, затем остальная часть руки. В последней посылке будет ее голова.

Хотел

бы я увидеть их лица, когда они будут мучатся из-за этой перспективы.

Это весело писать, но не так весело делать. Мне нравится мучить Гриффинов и Галло, но мне не нравится идея пытать Нессу.

Сомневаюсь, что мне придется довести дело до конца.

Две семьи искали Нессу по всему городу. Они заплатили тысячи долларов информаторам, а многих других избивали и угрожали. Они совершили налет на две мои конспиративные квартиры и устроили драку с вышибалами в моем клубе.

Но они ни черта не нашли.

Потому что я не настолько глуп, чтобы позволить какой-то крысе или солдату низкого уровня узнать о моих планах.

Они подозревают меня, но они даже не знают наверняка, что это я похитил Нессу.

Именно поэтому привлечение русских к выкупу еще больше запутает дело.

Я даю Гриффинам двадцать четыре часа, чтобы собрать выкуп.

Я предоставляю одноразовый телефон вместе с письмом о выкупе, чтобы в последнюю минуту сообщить им место высадки. Я не заинтересован в том, чтобы противостоять снайперской винтовке Данте Галло или дюжине их людей, засевших в засаде, если бы я был настолько глуп, чтобы заранее предупредить их о месте встречи.

Тем не менее, я ожидаю, что они нарушат правила. В конце концов, они гангстеры. Если я поцарапаю их обработанную поверхность, то найду под ней песок. Они так же, как и я, готовы пойти на все, чтобы получить то, что им нужно. Или, по крайней мере, они так думают.

Йонас звонит им, потому что у него нет акцента.

Я слышу звонкое эхо ответа Фергюса Гриффина. Он сохраняет вежливость — не позволяет своему нраву подвергать опасности свою дочь. Но я слышу ярость, кипящую под поверхностью.

— Куда вы хотите, чтобы мы принесли деньги? — жестко говорит он.

— На кладбище Грейсленд, — отвечает Йонас. — Это в тринадцати минутах езды. Я дам вам пятнадцать, чтобы быть щедрым. Пошлите двух человек в одной машине. Возьмите с собой телефон. Ворота на Кларк-стрит будут открыты.

Мы уже ждем на кладбище. Шесть моих людей расположились на наблюдательных пунктах. Коля Кристов привел четверых своих.

Менее чем через две минуты Андрей сообщает мне, что из особняка на берегу озера выехал черный Lincoln Town с верным псом Джеком Дюпоном за рулем и Каллумом Гриффином на пассажирском сиденье. Как я и ожидал, через минуту приходит сообщение от Марселя о том, что Данте и Неро Галло покинули свой старый таунхаус. Они едут на разных машинах, предположительно с несколькими своими людьми.

Так предсказуемо.

Это не имеет значения. Я сузил воронку, отперев одни ворота кладбища. В осенние и зимние месяцы оно закрывается в 16:00. У нас было достаточно времени, чтобы захватить единственных двух наемных полицейских, патрулирующих территорию, и расставить вокруг своих людей.

Русские даже привели нашу заложницу. Она связана по рукам и ногам, одета в ту же одежду, что была на Нессе в тот день, когда мы ее похитили — толстовка, джинсы и даже кроссовки. На голове у нее черный матерчатый мешок, из-под которого торчат кончики каштановых волос.