Похитить императора
Шрифт:
Итак, император должен быть еще жив!
Кромер сидел, объятый ужасом от своей собственной догадки. У него не было никаких сомнений в правильности сделанного заключения. Это был единственный логический вывод из всей совокупности информации, включавшей в себя как суть, так и манеру высказываний Юфру, который имел здравый смысл. Но Кромеру надо было удостовериться, нет ли каких-нибудь других обстоятельств, которые бы противоречили этому выводу.
Из ящика у стены он вытащил еще один файл, помеченный надписью: «Вырезки, некрологи». В нем, аккуратно скрепленные металлическими дужками скоросшивателя, были подобраны газетные и журнальные вырезки и другие бумаги, относящиеся к прессе по поводу смерти Хайле Селассие, объявленной 28 августа 1975 года и случившейся во время сна днем раньше в возрасте 83 лет.
Из официального правительственного пресс-релиза следовало: «Накануне вечером (26 августа) император пожаловался на недомогание, но из-за позднего времени и отсутствия доктора врачебная помощь ему не была оказана, и слуги нашли его мертвым на следующее утро».
Хотя император содержался под строгим домашним арестом на территории дворца Менелик, сведений о том, что он болел или плохо себя чувствовал, никогда не публиковалось. Да, верно, было известно, что он перенес двумя месяцами раньше операцию по поводу предстательной железы, но, по сообщениям, просочившимся в прессу, стабильно поправлялся. Один британский доктор, который лечил его в этот период, профессор из лондонского госпиталя «Королева Мэри», заявил, что еще никогда не встречал пациента в таком возрасте, который бы так хорошо перенес операцию.
Никаких других подробностей о смерти императора в газетах не публиковалось. Как это ни странно, но никто из членов императорской семьи не был допущен к телу умершего императора, не было и вскрытия. Более того, похороны, состоявшиеся предположительно 29 августа, прошли в обстановке строгой секретности без гражданской панихиды. Иными словами, можно было подумать, что император попросту исчез.
Поэтому вполне естественно, что определенные лица, прежде всего родственники императора, находили официальные материалы, опубликованные в связи со смертью императора, совершенно неприемлемыми. Они очень сильно отдавали лицемерием. Как бы ни разрушительна была революция, в Аддис-Абебе оставались приверженцы старого режима, в основном интеллигенция, среди них врачи. Вскоре по городу и стране начали циркулировать слухи о том, что Селассие был задушен, умерщвлен, чтобы облегчить выполнение задач, поставленных революцией. Ибо пока он жив, широкие круги населения будут по-прежнему воспринимать его и даже преклоняться перед ним как перед настоящим, законным правителем государства. Как сообщала в июне 1976 года «Таймс» со ссылкой на мнение членов императорской семьи, «внезапная смерть императора всегда вызывала подозрение, и не только у них, из-за полного отсутствия свидетельства авторитетных специалистов в области медицины и юриспруденции, объясняющих и подтверждающих как сам факт смерти, так и ее обстоятельства».
Таким образом, газетные материалы убеждали сэра Чарльза в том, что ситуация, связанная со смертью Селассие, полностью противоречива и нет убедительных доказательств, которые говорили бы как в пользу официального сообщения, так и утверждающих противное. По-видимому, проблема противостоять возможным действиям хозяев Юфру для Кромера по-прежнему сохранялась и даже еще больше усиливалась, судя по неясным объяснениям смерти Селассие. Однако, считал он, семья императора, настаивая на версии насильственной смерти, сделала противоположный и, по его мнению, неправильный вывод. Император должен быть еще жив.
– Сэр Чарльз? – раздался голос мисс Ятс по внутренней связи. – Вы собираетесь на ленч с сэром Джоффри?
– Ах да, мисс Ятс, спасибо. Конечно. Скажите ему, что я уже иду. Буду на месте через десять минут.
Выйдя из кабинета, он задержался у стола мисс Ятс.
– Какие встречи намечены на вторую половину дня, Валери?
– Вы встречаетесь с мистером Сквайерсом в два часа по вопросу о последних вкладах шаха. И затем – традиционное заседание Комитета по золоту – в пять.
Шах может подождать, подумал сэр Чарльз.
– Отмените встречу с Джереми, я буду занят пару часов сразу же после ленча.
Кромер выглянул в окно. Как будто бы шел дождь. Он взял стоящие рядом со столом мисс Ятс два шелковых зонта и вышел из приемной.
2
Все, кто в течение последних двадцати лет знал и встречался с сэром Чарльзом Кромером, воспринимали его как расчетливого и преуспевающего финансиста, который в строгой тишине и размеренном ритме работы своих банков находил избавление от казавшейся ему бестолковой и взбалмошной обыденной жизни.
Но эта внешняя порядочность была обманчивой. В характере Кромера преобладали такие черты, как жестокость и черствость, отсутствие сострадания к людям. В некотором смысле он был человеком аморальным и с наклонностью садиста. Нельзя сказать, что эти черты были врожденными. Вполне возможно, они появились с годами и были вызваны определенными обстоятельствами, да и проявились в основном в молодом возрасте. Уже много лет эта сторона его характера скрывалась за внешней интеллигентностью, респектабельностью, высоким профессиональным уровнем и местом, которое он занимал в обществе.
Только дважды в жизни Кромер проявил присущие ему жестокость и безнравственность. Первый раз это случилось в колледже, в Итоне. Будучи учеником младших классов, он неоднократно подвергался унижению со стороны старшеклассников. Но он сознавал, что придет день, когда и он получит власть глумиться над младшими. Традиции требовали переносить побои стоически. В душе он мог затаить обиду и даже злость, но не должен никому говорить об этом. И он молчал. Его терпение и осознанное восприятие порой незаслуженных надругательств и побоев были с лихвой вознаграждены позже. Уже учась в старших классах, он стал одним из лучших в колледже игроков в рэгби. Он играл за сборную команду учащихся «Херефордские парни» с таким бесстрашием и самоотдачей, что о нем стали рассказывать целые легенды. Это помогло ему стать во главе комитета учащихся колледжа.
Вот здесь и проявились затаенные в глубинах его характера злость и безразличие к страданиям других. Как глава комитета, примерно раз в неделю он осуществлял «отправление правосудия», которое выполнялось в самых жестоких традициях английских колледжей. С полным бездушием председательствовал он на ритуале публичного унижения какого-нибудь ученика из младших классов, назначая, в зависимости от проступка, определенное количество ударов прутом. В экзекуции, которая проходила в одной из комнат, чаще всего участвовал он сам, получая от этого истинное удовольствие и наслаждение.
Но однажды произошел необычный случай, в котором проявилась свойственная Кромеру исключительная жестокость. Ученик, которому он вынес «наказание», осмелился поставить под сомнение справедливость «приговора». Дерзость парня привела восемнадцатилетнего Кромера в ярость. Он схватил прут и принялся избивать ослушника, вкладывая в удары всю мощь, пока на теле несчастного не показалась кровь. Отец избитого, владелец нескольких мануфактурных фабрик, богатый и очень влиятельный человек, после звонка отпрыска появился в колледже, забрал сына и отвез к доктору. Копии заключения врача, подтверждающие тяжелые телесные повреждения, были направлены директору колледжа, местным властям и родителям Кромера. С большим трудом удалось избежать крупного публичного скандала. Кромер, удивленный тем, что его обвиняют в содеянии чего-то плохого, был строго предупрежден. Казалось бы, осуществилось возмездие. Но нет, наказание никоим образом не изменило его собственной оценки происшедшего. Тем не менее он сделал для себя определенные выводы. Если хочешь дать волю своим чувствам, умей прикрывать нелицеприятные действия маской приличия и порядочности.