Похитители пауков

Пронин Игорь Евгеньевич

– Хватит приставать к ребенку, - строго сказала Элоиз, немного ревнующая быстро подружившуюся с Тиной девочку.
– Ешьте скорей и будем догонять остальных, мы все-таки еще не дома.

"Да, мамочка..." - так и кажется, что Урма скромно потупила глазки, хотя смертоносцы и не могут этого сделать.

Догнать медленно бредущий вверх отряд не составило большого труда: люди едва шли, то и дело останавливаясь. Элоиз вспомнила, что первопроходцам дорога давалась легче. Наверное, потому, что они не знали толком куда идут и смотрели вперед с опаской.

Думать приходилось не об уставших ногах, а о том, как дожить до привала. Теперь же они просто возвращаются домой, в сказочный спокойный край. Даже те, кто ни разу в нем не был.

На следующее утро наверху показался перевал, белый от снега, но достичь его удаслось только к обеду. Во время привала не нашлось достаточно топлива даже для того, чтобы согреться. Паучки загрустили и теряли аппетит, во что прежде было невозможно поверить. Впрочем, это оказалось кстати: припасы заканчивались и непривыкшие к лишениям люди-олени выглядели тоскливо.

– Нам нужно побыстрее переставлять ноги, - хмурился Эль.
– Не хотелось бы ночевать на снегу, а ведь еще предстоит разыскивать тропинку.

– Боюсь, что там нет никакой тропинки, - тихо сказала ему Элоиз.
– Вспомни Питти. Наверняка пролез там, где смертоносцы ноги переломают... Не обольщайся, ночевка в снегу - это наверняка еще не самое страшное, что нас ждет впереди.

– Так нужно людей предупредить?
– зачесал голову обеими руками охотник.
– Как же так? Нужно было тогда внизу поохотиться, хоть бы голодные не сидели...

– Мне хочется попасть в Монастырь побыстрее...
– вздохнула девушка.
– Не могу успокоиться, пока не окажусь там. Почему-то чем ближе мы оказываемся, тем сильнее меня туда тянет... Никогда прежде у меня такого чувства не было.

– Со мной то же самое, - обрадовался возможности поделиться Эль.
– Прямо так, как ты говоришь. Я даже ночами плохо спать стал.

– Ну уж это ты врешь, всю ночь мы с Тиной по очереди тебя толкать ходили. А Глуви отказалась нам помогать, можешь себе представить? Ей нравится твой храп.

– Ах ты моя хорошая!
– восхитился охотник и погладил малышку.

Поход по снегу понравился степнякам еще меньше, чем горы. Зябко перебирая посиневшими ногами, они и правда двигались быстрее, поминутно спрашивая у более высоких жителей леса, не видно ли конца этим мучениям. Те, обутые не в спелетенные из травы сандалии, а в кожаные сапоги, только посмеивались и переадресовывали вопрос самому высокому, Локки. Он, вытянув шею и, осмотревшись, неизменно отвечал, что Город Пауков отсюда видит, а вот обещанной травы впереди - нет.

Час за часом становилось все холоднее, все разговоры постепенно прекратились, а когда дорога стала не так круто подниматься вверх, этого никто не заметил. Паучата совсем задремали у людей за пазухой, и Элоиз время от времени про себя спрашивала их, все ли в порядке. Они один за другим отзывались тихими, сонными голосами. Неожиданно Таффо, позабывший строгий приказ Эля не повышать голоса, громко вскрикнул.

– Да вот же она, посмотрите! Прямо над нами!
–

тыкал он пальцем в камень странной формы.

Степняки ничего толкового сказать не могли, но пятеро лесных людей, посовещавшись, решили что камень действительно смахивает на голову кабана. Единственное возражение высказал Локки.

– Может, это и кабан, да только шаман говорил о тропе, а никакой тропы я не вижу.

– Снегом занесло, - с видом знатока сообщил Эль.
– Тут по ночам ветры дуют.

– Да это я понимаю!
– отмахнулся человек-олень.
– До камня мы еще как-то доползем, а вот дальше что? Я вижу только каменную стену.

– А я ничего не вижу, - нахмурился низкорослый степняк.
– Нужно залезть и посмотреть.

Оставив остальных путешественников мерзнуть внизу, Эль вместе с Таффо и Локки принялись карабкаться к "кабаньей голове". Глуви покидать пазуху охотника категорически отказалась, обосновав это тем, что с ее помощью можно поддерживать связь, не боясь криками разбудить лавину.

На первые несколько десятков локтей удалось продвинуться легко, нащупывая под снегом камни, но затем уклон стал почти вертикальным, и продвижение замедлилось. Люди стали скользить, то и дело съезжая на животах вних, корябаясь об острые выступы. Наконец однажды тяжелый Локки скатился едва ли не к самой тропе и с трудом поднялся, злобно ругаясь. Человек-олень яростно тряс окровавленной рукой, рассыпая по снегу красные брызги.

– Это еще что такое?!
– возмущался он.
– Кто нож уронил?!

– Да не кричи же, - схватила его за плечо Элоиз.
– Погубишь всех, тише.

– Так а зачем молчать, если нож уронил?
– не унимался лесной человек.
– Смотри как я руку располосовал! Прямо на лезвие налетел...

"Мамочка, пусть Локки перестанет кричать," - передала сверху Глуви.
– "Эль говорит, что от голоса что-то может на нас свалиться. А еще ни он, ни Таффо не роняли никаких ножей."

Когда Элоиз пересказала полученное сообщение Локки, тот не поверил и, кое-как замотав руку краем пончо, угрюмо полез обратно, искать нож. Но человеку-оленю просто не везло: не пройдя и десяти шагов, он опять вскрикнул и с размаху сел в снег, схватившись за ступню.

– Вот посмотри! Что это?
– пожаловался он Элоиз и поднял напоказ маленький железный шлем, украшенный двумя острыми рожками.

– Шлем карлика из Подземелья, - ответила девушка, стараясь не вскрикнуть от удивления.
– Что им здесь было нужно?

– А Питти не мог этой дряни сюда натащить?
– спросил Локки, снова, теперь уже со всей осторожностью, продвигаясь вперед.
– Вот здесь я порезался... Хм, молот. Весь железный, с рукояткой, грани острые... Тоже от карликов?

– Да, - Элоиз подошла к нему и осмотрела находки.

"Мамочка, Эль все видел и говорит, что Питти не стал бы здесь этого разбрасывать."

"Я тоже так думаю. Передай ему, чтобы был осторожнее."

"Ой, мамочка, тут из снега рука торчит!"