Поход клюнутого
Шрифт:
– А чего едят эти дивные звери? – Дварф прищурился, пытаясь разглядеть Рансеровы зубы. – Ты ж не будешь уверять, что вот это чудище на травке вымахало?
– На травке, конечно, ему выжить трудненько. Зерно предпочитает, так что, как будет возможность, не поскупитесь в дорогу разжиться.
– У вас и впрямь отношения чересчур близкие, – отметил Бинго. – Ты о нем уже больше слов изрек, чем инструкций по всем остальным вопросам. Я уж почти все забыть успел. Как бишь звали того кренделя, до которого мы направляемся?
Сэр
– А ну, подержи Клепсидру, – скомандовал капитан слуге, а сам прихватил Рансера за узду и потянул к воротам. – Выпровожу вас, то есть провожу в путь-дорогу.
Второй рукой он поймал за повод пони, когда Торгрим двинул его мимо, и повлек за собой обоих всадников под воротную арку, подальше от праздных ушей.
– Как звали того, к которому едете, я и сам не ведаю, – сообщил он, понизив голос. – Хампальд Громобой величал его отшельником, а также старым хрычом и другими немолодыми сущностями. По этим приметам его и искать. Полста лет – большой срок, но наверняка на острове живут еще те, кто про него слыхал, а то и видел. Не думаю, что весь Дэбош набит отшельниками.
– Про остров Дэбош слышал мало и все больше странное, – признался Торгрим. – И если странное окажется правдой, то будет нам большая невезуха. Правда ли, что на нем даже на Всеобщем не разговаривают?
Амберсандер поморщился. Вот ведь печали не было!
– В ту пору, когда на Дэбоше держалась власть конунгов, они и впрямь базланили на своем особом диалекте – смеси Старого Общего, нордика, онтского и вот их, гоблинского. После Хампальда – бог весть, но ведь как-то с ними ведут дела рухуджийские торговцы и мореходы? Да вот Бингхам горазд и гримасами изъясняться.
– Языковые проблемы мне неведомы, – подтвердил Бинго важно. – До них никогда еще не доходило. Непонимание обычно зарождается на дальности взгляда, а к тому моменту, как доходит до слов, его уже и в две кувалды не разрушишь.
Торгрим поежился, попытавшись представить себе подобную нерушимость.
– Еще, говорят, там живут страшные чудовища – грифоны и кокатрисы.
– Всех повыбили еще при моем деде, – авторитетно заверил Бингхам. – Грифонов на шкуры, больно они замечательные, а кокатрисов, сколь я наслышан, распускают на запчасти для зелий от мужского бессилия. Ежли вдруг парочка и задержалась, так это нам скорее большая удача, ибо чистая прибыль.
– Из меня тот еще охотник по горам, да и ты, как я погляжу, только что на ровном месте не спотыкаешься. Ну ладно, а вот верно ли говорят, что они там всякого норовят на весло приковать и в качестве тягловой силы попользовать?
– Тебе-то оно разве не за счастье?
– Вообще давно мечталось в такой отпуск – никакой тебе профсоюзной нагрузки, знай сиди на заду да предавайся физическим усилиям. Но вроде отдохнул у сэра Малкольма,
– Боевых драккаров им нынче держать не велено, а на рыбачьих лодках не те весла, чтоб вас с Бингхамом приковывать, – рассудил капитан. – Да и вообще присмирели они, с тех пор как весь цвет боевых берсерков скарали на горло вкупе с Громобоем, полагаю, скорее заскучаете, чем будете серьезно изобижены.
Арка кончилась, у ворот встретились стражники, поставленные для блюдения порядка и взимания податей со входящих. Капитана они поприветствовали нестройным гудением, а гоблина даже уважительно освистали.
– Что скажешь, служивый, когда завтра тебя спросят, кто сегодня город покидал да куда направился? – обратился Амберсандер к ближайшему.
– Э... – Вопрошенный озадаченно похлопал глазами. – Енти двое с обозом?
– Глуповат ты, братец. А ты кого видел?
– А никого, – ответствовал второй стражник развязно. – Весь день стою, глаз не смыкал, ни мухи не пролетело.
– А ты еще дурее, как я погляжу. Где ж это видано, чтоб за весь день никто через ворота не вышел? Ну а ты... ты, я гляжу, капрал – небось старший над сменой?
– Так точно, вашбродь! Капрал Санфан, старший караула. Видывал, как выходили, – капрал критически оглядел сборище, посчитал коней, – трое, не то четверо. Один гном, один... орк, кажись, один пьяный в дымину, роду-племени не разобрать, – капрал пометил перстом Торгримов тюк, – а четвертый в глаза вовсе не бросился, стал быть, эльф, больно они воздушные да неприметные. Ну а куда пойдут, я непременно примечу и со всем прилежанием перепутаю.
– Вот так, сэр Бингхам, на твоих глазах капрал сделался сержантом, – указал капитан гоблину.
– Эх, кабы мне звание повышали каждый раз, когда я чего-нибудь перепутываю! Давно б уже в маркграфах числился, а не бегал голодранцем для поручений, пусть даже и особых.
– Звали орка Бурурум-угу, – спешно подхватил свеженазванный сержант, от усердия скрипя жесткой бородой. – Оченно был сосредоточенный и звания высокого, весь в эполетах, погонах, лаптях и онучах...
– Унялся бы ты, сержант, – благожелательно посоветовал Торгрим.
– Гном же который, тот был балабольного свойства и всяко меня в разговор вступить подначивал, да только ж я при исполнении и строго его...
– Достаточно, сержант, – осадил его и сэр Малкольм. – Много врать – запутаешься быстро, тут-то тебя и прихватят. Так, Бурурум-угу?
– Не знаю, не пробовал. – Бинго привольно развалился в седле, опершись спиной на высокую заднюю луку. – Не в смысле врать, в смысле прихватываться. В этом деле служака себя как раз верно ведет. Тут ведь главное, как в опростании – чтоб быстро, изобильно и неудержимо. Навалил кучу и ускакал, пока пострадавшие из нее вылезти пытаются. А зачем ему врать? За нами что, погоня ожидается?