Поход клюнутого
Шрифт:
– А нефиг дорогу загораживать. Погляди, что у них лишнего. Может, в Фуллерову кирасу втиснешься?
– Сэр Бингхам, нехорошо обирать рыцарей. Мы ж не тати разбойные.
– За себя говори, а за меня лучше прибереги на тот случай, когда на нас начнут собак вешать. Я ж не задурно! Я им помог, решил вопрос, каким бы они себе еще немало крови попортили. Кроме того, победил их в честной схватке, а по нашим рыцарским понятиям имущество побежденных отходит победителю.
Торгрим с кряхтением покинул седло. Рыцари громоздились посреди дороги бесформенными доспешными грудами, кони их привычно переминались над хозяевами. На всякий случай дварф пощупал у обоих рыцарей пульс на шее, убедился, что они живы, и без суеты оттащил обоих на обочину, где и присадил к плетню в благопристойных позах.
– Штаны похищать не буду, – сурово объявил дварф. – Мне длинны, тебе коротки.
Бинго с толком использовал остановку, уподобившись гзуру – то бишь, так и сяк извернувшись в седле, ухитрился прямо с него оросить природу могучей струей, а от этого сразу подобрел и только рукой махнул.
– Надо было у них поспрошать про дорогу, – запоздало спохватился он, когда Торгрим взгромоздился обратно на пони. – Что тут да как, куда не ходить, а где, напротив, обязательно побывать в целях культурного развития.
– Побывать надо на Дэбоше, а остальное оставь до тех времен, когда вновь будешь праздно шататься. Ты ж вроде и сам места знаешь?
– Это я тамошние места худо-бедно знаю. Про что наслышан, где и побывал. А здешний край мне знаком плохонько, слишком тут все скучно да чинно, чуть не так зевнул – смотрят волками, чихнуть осмелишься – загребают для пристального рассмотрения. Вот, к примеру, есть ли в окрестностях постоялый двор?
– Ежели я верно понимаю логику предприимчивых хумансов, то непременно есть. Они завсегда строятся на расстоянии дневного перегона друг от друга, так что если поднажмем и более ничьи исторические проблемы решать не станем, то к ночи должны б добраться.
– Ты, как я погляжу, просто нелюдимый. Логику какую-то придумал, заместо простого задушевного общения.
– Да я б и пообщался, только после твоего выступления они навряд ли будут в настроении и памяти, как бы еще жен не попутали.
– Ничего не могу с собой поделать. Нам, гоблинам, свое реноме вредителей приходится постоянно поддерживать, иначе бояться никто не будет. Давай уже пришпоримся, ночевать в этих огородах мало радости. Слепни летают, что твои свиньи, а то еще сторож сыщется – злой и грубый, с дрекольем и факелом...
Никакую передачу, помимо первой, включить у Рансера Бинго не сумел, но и то коротконогому пони пришлось перейти на трусцу, чтобы держаться рядом. Торгрим стиснул зубы – крестец его никогда привычен к тряске не был, а в заточении так вовсе отвык от всяких нагрузок. В своих подгорных краях дварфы тоже, надо заметить, используют некий подвид кавалерии, ставя под седло специально выведенных ездовых барсуков, но у тех манера бега совсем иная – скорее крадущаяся, нежели жесткая поступь столь обожаемых на поверхности копытных. Путь же свой от того места, где выбрался на поверхность, и до самой араканской
Спустя несколько времени, когда солнце уже потянулось нижней своей кромкой к горизонту, дорога раздвоилась, утекая одним рукавом примерно к северу, а вторым на запад, слегка отклоняясь к югу. Тут, по всем разумениям Торгрима, и было бы место постоялому двору; не сильно он и ошибся – строение и впрямь тут стояло, вот только не дождалось посетителей. Пепелище было расчищено и разровнено немало лет тому, а на его месте, вопреки любезной дварфу логике, ничего нового не выстроилось.
– Занятный случай, – рассудил Бинго со своей колокольни, устрашающе позевывая. – Это ж у нашего усача под самым боком какая-то скотина озорует! Или это он сам погулял, да так и поддерживает место для пикничков в приятной компании?
– Сэр Малкольм не таков, чтоб свое рушить, – отозвался Торгрим твердо. – Он справный рыцарь старой закалки, таких шутничков прижучивает наотмашь, не считаясь с чинами. Но сколь я знаком с местной системой, а с нею я знакомился последние полгода, беседуя с соседями по чулану, здесь вполне могут начаться уже и личные владения какого ни на есть важного удодища. А у тех на все свои права. Захочет – и жить запретит.
– Да пущай запрещает. Кабы я от всего, что мне запрещали, отступался, был бы ноне мил, невинен, благолепен и зубов имел бы куда как поболе... что, кстати, и недурственно бы случилось, если уж так по совести.
– Нам-то с две Дуэрры запретишь, а вот своим поселенцам – очень просто. Но давай подумаем, каков резон свой же постоялый двор огню предавать?
Бинго честно подумал:
– Ежли зима сурова была, так можно было согреться.
– А еще подумай, – предложил дварф раздраженно. – Не таковы тут зимы, чтоб избы палить, да тем паче запрещать на их месте строиться.
Бинго сморщил нос и нахлобучил шлем на голову, дабы причаститься даруемой им мощи мышления.
– Проводили учения по пожарной безопасности? – прогудело из дыр шлема натужно.
– Все, прекращай думать. Оно тебе не на пользу.
– Еще Мастер Зазеркалья говорил сии слова с совершенно той же интонацией. – Бинго с облегчением сдернул ведро с головы. – И ведь каждому проверить надо, хотя, казалось бы, с первого взгляда очевидно. Ну а ты что думаешь или такой же дурила, только еще и ростом не задался?
– Сдается мне, что по какой-то причине местному хозяину это место невозлюбилось. Так-то никакой владетельный сеньор не откажется от чистой прибыли, а стало быть, постоялый двор он возведет где-то, где ему любезнее. Но чем же плохо здесь, у самой развилки?
– Мне опять думать?
– Нет, я ж тебя освободил. Это я вслух рассуждаю.
– Славно затеял, я так же буду чудить, когда стану толстым и важным. Но тем временем темнеет, так что рассуди-ка вслух, куда нам подаваться.
Торгрим поскреб в бороде.
– Та дорога, что к югу, больше к Рухуджи забирает?
– Ежли не будет извиваться шибко, то да.
– Туда, стало быть, и направимся. Глядишь, и эта загадка по пути прояснится.
– Мне загадки без разницы. Мне б только не пришлось лишний раз ночевать в репейнике да просыпаться от того, что дикий кабан пятки клыками щекочет.