Похождения авантюриста Гуго фон Хабенихта
Шрифт:
И вновь унесли нас фея Маймуна и эльф Данеш, и вновь гремели тучи, и кипело яростное небо, и звезды блестели, а на ледяных вершинах Гималаев уже отражалась утренняя заря — надо было торопиться. Пламенеющей стрелой вонзился Данеш в просторы над горами востока, разомкнул руки, и я приземлился прямо на ковре перед оттоманкой.
(— За каким дьяволом надо все это рассказывать, — пробурчал советник.)
А вот зачем: судебная палата города Нимвегена записала мой сон в протокол и на данном основании вынесла соответствующий вердикт. Вам также, милостивые господа, надлежит учесть вышесказанное, ибо видения мои повлекли тяжелые практические последствия.
— Сказочный сон столь ярко и со всеми подробностями развернулся в моей памяти,
— Удивительный случай, — заметила Сейб-Алниффа, — надо срочно поведать твоей первой супруге. Обстоятельно запиши всю историю, и я перешлю письмо в Голландию.
Я послушался и записал отчет о фантастическом путешествии на длинной полосе китайской пальмовой бумаги, превосходящей кожу гибкостью и прочностью. Бегума собрала семь ученых бонз, и они письменно удостоверили правдивость изложения: Маймуна и Данеш — издревле знаменитая фирма, которая реализует сообщение между Индией и другими частями света средствами феерической почтовой службы; кроме того, общеизвестные хроники подтверждают наличие дворца на вершине горы Арарат, где встречаются разъединенные судьбой любовники, из чего следует, что я и первая моя супруга действительно провели там счастливую, богатую признаниями ночь.
— Мы пошлем письмо, точно такой же символ-лингу и несколько локтей пурпурного шелка, затканного золотыми драконами, — рассудила Сейб-Алниффа. — Мой посланец отбывает сейчас же, и вечером корабль поднимет якорь.
Отныне, так я подумал, ненавистная преграда в виде обнаженного меча исчезнет. Увы, ошибся: за ужином Сейб-Алниффа опять не стала читать благословения Басава.
— Чего ты еще ждешь? Разве я не умолил первую жену дать разрешение? Разве не видел ее? Разве не отдал ей лингу?
Засмеялась бегума:
— Правильно. Но ведь она-то ничего тебе не дала. Пока не получу письменного согласия, не стану читать благословения Басана.
— Значит, мне остается жить ароматом роз за оградой рая, пока судно дважды не пересечет море?
— Только один раз. Посланец взял с собой зеленоперых голубей, они называются «голубями жениха». Первой жене достаточно привязать под крыло подтверждающее письмо, и голубь через два дня будет здесь. Счет дням можно вести только до прибытия в Голландию.
Но мне и этих дней казалось много. Я волей-неволей размышлял о весьма сомнительной пользе законов Брахмы, Вишну и других многоруких и многоногих богов.
(— А Иегова? Ты и не вспомнил Иегову, негодяй! — взорвался советник.)
Никогда не запрещал Иегова иметь нескольких жен. У патриарха Иакова было две жены, у святого Давида четыре, а у премудрого Соломона вообще тысяча четыреста. По-моему, совершенно бесполезно тратить драгоценное время на догматические споры. Ничего не получилось из безнадежных моих желаний, провел я сто десять дней и ночей с обворожительной Сейб-Алниффой: сидели за одним столом, спали под одним покрывалом, и ни разу я не коснулся ее руки и не целовал губ.
(- Как же ты выдержал? — усмехнулся князь.)
Ваше высочество хочет послушать более подробно об этих днях и ночах?
(— Особой надобности нет, — заторопился советник. — Коротко и немногословно!)
Я решил не пробовать больше сонного зелья, с помощью коего уселся на плечи эльфа Данеша, что и высказал откровенно Сейб-Алниффе.
— Хорошо. Я дам тебе другой напиток — всю ночь будешь бодрствовать.
Меня это вполне устраивало.
В Индии очень высоко ценится искусство приготовления разных зелий и фильтратов. Средство под названием «банг» может самого флегматичного человека привести в яростную воинственность; некая смесь, сваренная в сахаре «ханверд», побуждает мирных доселе слонов к беспощадному поединку — развлечение, предлагаемое гостям индусскими владыками. Неисчислимо чудесное действие тамошних снадобий и настоев. «Керат» каждого
Сейб-Алниффа угостила меня «панзопари» — его не пьют, а жуют. «Панзопари» моментально прогоняет любое опьянение, и голова прямо-таки излучает мудрость. Когда я прожевал сие снадобье, Сейб-Алниффа завела разговор о вещах сугубо серьезных.
— Знаешь ли, муж мой, ты, в отличие от меня, не можешь еще претендовать на титул властителя. Народ называет тебя «рана» и не признает за раджу, а это печально. Ведь существует «раис» — сын моего покойного супруга, и пока ты не станешь раджой, он будет претендовать на престол.
— Правильно в высшей степени. Что же делать?
Прекрасная бегума подробно изложила способ подчинения нашей провинции законному феодальному режиму. Разговор длился до утра. Я посерьезнел и сосредоточился настолько, что даже заметил бородавку на левой щеке бесподобной Сейб-Алниффы — раньше почему-то не видел. И еще: супруга моя оказалась ужасно многоречивой — я не мог дождаться рассвета. Нет более бодрящего средства на свете, нежели супруга, без конца изрекающая добрые советы.
У индусов это повсеместный обычай. Настоящий синг — по-нашему дворянин — прежде всякого дела спросит совета у жены, и даже высокопоставленные такуры — по-нашему, бароны — на любой вопрос отвечают только после совещания с женой. «Какая погода будет сегодня после полудня, синг Голем?» — «Пойду посоветуюсь с женой». И после полудня отвечает: «Будет прекрасная, солнечная погода, синг Учар», — не смущаясь даже проливным дождем.
В ближайшие дни мы начали большое путешествие по нашей провинции — очень полезное, по мнению бегумы, для превращения меня из «раны» в раджу. Нас сопровождала значительная — примерно с бригаду — свита на лошадях, верблюдах и слонах. Бегума и я восседали каждый на своем слоне, ибо индусский этикет запрещает мужчине и женщине сидеть в одном совари, то есть в паланкине. Так мы путешествовали: бегума в авангарде, я — в арьергарде. На спине у моего слона красовалась надежная бронзовая пушка, дабы на время нашей увеселительной поездки обеспечить дружеский прием разбойничьим племенам. Так и прошло все наше путешествие — каждый на своем слоне. Мы участвовали во всех празднествах, начиная от поклонения змеям и кончая молениям Кокусу. На Мохарам-Кирмесе по колено вошли в священные воды Ганга; на празднике Холиза безумные дервиши и факиры обсыпали нас красной пудрой; на торжествах Ганеша мы раздавали «нузар» и получали «килла» — ритуальный обмен подарками: сперва власть имущие оделяют подданных, затем простой народ — властителей; без этих подарков право владения не признается. Посещали традиционные святые места и полные многочисленных изваяний чаитии, пагоды, гамбии, баоли — так называются храмы и захоронения. Побывали у джайнитов в «госпитале для зверей», где выхаживают не только больных кошек, собак, быков, но и воронов, сорок, индюков. Я немало подивился на города «науссни» — там сплошь живут женщины, которых называют «баядерами», а мужчины только приезжают в гости; баядеры бесцеремонно проходят во дворец, поют и танцуют во время заседаний королевского совета.
(— Богом клянусь, замечательный обычай, — развеселился князь. — А как выглядят эти баядеры? Услаждают глаза, надеюсь?)
— Они очаровательны, ваше сиятельство. Шелковые и кашемировые наряды расшиты золотом и жемчугом. На пальцах обнаженных ног сверкают кольца с драгоценными камнями. Их платья открыты, как и у наших дам. Одна только разница: наши дамы оставляют обнаженными плечи и грудь, что кажется вполне естественным, а баядеры, закрывая плечи и грудь, обнажаются от груди до бедер, что опять-таки выглядит приятно и натурально.