Похождения Шипова, или Старинный водевиль
Шрифт:
Потом уже хозяин божился, что видел, как глаза Ши-пова излучали свет наподобие искр. Потап сделал еще шаг.
– Хоп... А где он, где он, тубарет?.. А вот мы сейчас тубаретом...
– Ну, будя, - вдруг сказал Шипов.
– Наговорил, консоме, с три короба. Вы, господа студенты, присаживайтесь... Прошу... Угощаю...
– Ой, - захохотал Потап, - а и напужал я их! Хозяин глядел из-за стойки на Шилова, не отрывая глаз. Соломенные бакенбарды Михаила Ивановича торчали празднично и как бы с насмешкой. Он ловко разливал из штофчика и любезно пододвигал рюмочки компаньонам.
Все по-прежнему уже сидели за столами, но никто
– Когда я жил в доме князя Долгорукова, - сказал Шипов, - мне всегда казалось, что жизнь вокруг сплошное удовольствие.
Тут городовой замер. Студенты переглянулись.
– Да, да, - продолжал Шипов.
– Так я предполагал. Однако должен вам сказать, что тайные сумления обуревали меня, жгли мою душу. Да рази ж такое возможно?
– думал я. И вот однажды прихожу к князю. "Ваше сиятельство, говорю, - дозвольте на мир поглядеть".
– "Изволь, мон шер, гляди". И вот я гляжу. И что же я вижу, господа? Люди все в озлоблении и ослеплении, так и норовят друг друга съесть, так и норовят друг дружке в морду заехать... Вас это не шокирует?
– Ну да, - сказал городовой грустно, - покою нет.
– Да они меня не били, - сказал Потап, подавая, - это я сам мордой об тубарет-с...
– А ты, я гляжу, и подавать-то не умеешь, - сказал Шипов Потапу.
– Что за манеры, братец! Перед тобой сидят благородные люди, тре жоли, а не какие-нибудь... Срам!.. А ну-ка, воротись да снова, снова... Так... Скользи, скользи... А линии-то нет, нет, срам!.. Ну чистый скот, консоме... Это невозможно!.. Ах ты господи, я не могу этого видеть, этого позора, этого скотства!.. Дай-ка сюда.
– И он выхватил из рук обалдевшего Потапа поднос и вдруг замер, затем медленно склонился вперед, одновременно вытягивая правую руку с подносом, словно лебедь крыло, и сделал мягкий вкрадчивый шаг. Видишь, как рука идет? Видишь?.. Теперь гляди на ноги... Одна... за ней другая... След в след... Вот так, а не в растопырку, дурень.
– И он заскользил к столу, плоский, весь вытянувшийся, вкрадчивый, пружинистый. Полет надобен, полет, - приговаривал он, скользя к столу, - полет летучей мыши, бесшумный полет и...
– Поднос, словно сорвавшись с руки, плавно очертил круг над головами изумленных студентов, и медленно пошел книзу, и застыл. Дополнительный штофчик, булькнув, встал в центре стола, соусник с тертой редькой занял свое место, поднос взмыл в синее небо, посверкивая серебром.
– Эх!
– крикнул Евдокимов из-за стойки.
– Каналья!
Потап низко кланялся. Бородатый студент зааплодировал. Кое-кто в зале подхватил.
"Дети, - подумал Шипов, - рты поразинули... Ай-яй-яй!"
– Бывало, - сказал он, - мы с князем, да со всем семейством, да из Петербурга понаедут, отправляемся на пикник. Полянку всегда я намечал... Уж тут, пардон, моя привилегия была... Ты бы, Потапка, в тех местах об стволы-то и впрямь морду-то расшиб бы при твоей неуклюжести. А уж секли бы тебя, дурака, почем зря...
– Очень вам благодарны за науку-с, Михал Иваныч, - кланялся Потап. Век не забудем.
"Ах, надоели они!
– подумал Шипов.
– Им только представление и давай, а не дашь - изомнут всего".
– Вы в близких отношениях с князем?
– спросил бородатый студент.
– Да как вам сказать, - прищурился Шипов, - хотя теперь чего уж... Проговорился я... А доказательств теперь у меня нет, ну что вам сказать?.. Простите великодушно... Быдто и не было ничего...
– И засмеялся.
Городовой подмигнул студенту.
– Полноте, - смутился студент, - я ж и не требую доказательств.
– А ежели не требуете, - сказал Шипов, - так понимайте, что я не просто, тре жоли, с вами сижу, лясы точу...
– Вы, господин Шипов, видимо, служите?
– полюбопытствовал высокий студент.
– Видите ли, душа моя, - ответил Михаил Иванович благодушно, - все мы служим государю - кто где... Вы вот мою манишку разглядываете, а я ведь могу и фрак надеть-с...
– И оборотился к городовому: - Верно?
– Святая правда, - сказал городовой. Студенты засмеялись.
– Забавно, забавно, - сказал высокий.
– Parlez vous francais? [Говорите ли вы по-французски?]
– Ax, милый, - покачал головой Шипов, - зачем же так-то? Не надо. Я же тебя наскрозь вижу, мон шер... Эй, Потапка, ты чего ж человека на улице позабыл? Веди его сюда, будя. А что, господин студент, как вам сдается этот трактир? Грязнецо ведь. А вы думаете, он мне по ндраву?.. Я в настоящих ресторациях бывал-с, знаю... Чистый ампир-с... Да ведь там с людьми не поговоришь, а здеся я кое-чего могу и узнать.
– И засмеялся, очень довольный.
– Забавно, забавно, - повторил высокий.
– Да я, кажется, догадываюсь, сударь...
В этот момент появился Потап, а с ним вместе и приятель Шилова.
– А вот и господин Гирос.
– сказал Шипов торжественно, - Амадей Гирос. Итальянец.
Гирос церемонно поклонился.
– Ты ведь из итальянцев?
– спросил Шипов.
– Конечно, - сказал Гирос.
– Отец итальянец, мать итальянка. Чего же еще?.. Опять редька! А я замерз, как собака...
– И он ловко выхватил полную рюмку у бородатого студента и опорожнил ее.
– О, страшный напиток! Зачем меня на мороз бросили, как веник?
– Он взял рюмку высокого и плеснул содержимое в глотку.
– Глупый напиток, глупая традиция: сперва пьешь, чтобы согреться, потом тебя бросают на мороз, чтобы ты прочухался, а потом снова пьешь, чтобы согреться...
– И захохотал.
Он действительно напоминал тощую огорченную птицу с длинным лиловым клювом, но смеялся при этом ослепительно.
– У вас в Италии небось жарко?
– спросил городовой.
– Жарко, жарко, - засмеялся господин Гирос, - уж, как жарко.
– И он наклонился к Шилову и зашептал, зашептал...
– Слава тебе господи, - сказал Шипов.
– Ступай, Амадей, ступай, голубчик. Все будет пуркуа.
Господин Гирос откланялся, запахнул свое черное добротное пальто, черные рассыпающиеся волосы прикрыл клетчатым картузом и, выставив лиловый нос из-под большого козырька, сказал, поигрывая улыбкой:
– Вы все мне очень пришлись, господа. Беда с вами расставаться. Но долг превыше всего. Избави меня бог позабыть вас!
Дверь хлопнула. Господин Гирос исчез.
Хозяин, не сводящий взора с Шилова, начал понемногу обо всем догадываться. Ах, лиса! Вот лиса! Хотя кто ему нужен-то? Кого он, лиса эдакая, вынюхивает? Кому сети расставляет? Пьет-пьет, а не пьян. Али студенты эти глаз ему колют?.. Дружка своего велел на мороз вытрясти...
– А он и не сидел там вовсе, на морозе-то, - шепнул Потап.
– Погрозил мне, да и пошел в гостиницу...