Поиграй со мной
Шрифт:
— Картер тоже, но с ним ты дружишь. — Он переводит на меня взгляд, который говорит мне вести себя прилично. — Думаю, тебе понравится Джексон, если ты дашь ему шанс. Давай. Он отказался от своей прежней жизни и переехал в новую страну. У него здесь никого нет.
— Ладно, но он сидит сзади.
Адам открывает дверь, и с крыльца нам улыбается Джексон.
— Чур, я спереди! — кричит он, и быстро бросается к грузовику Адама. Я его ненавижу.
* * *
— Тебе обязательно было брать самую большую? — Адам ворчит, когда мы запихиваем
— Самая большая у меня, — утверждает Джексон.
Я подталкиваю его через сосновые иголки.
— Ой, да конечно.
— Самое большое дерево под стать самому большому члену.
— Ты самый большой мудак, это уж точно.
Адам вздыхает.
— Мне следовало пойти с парами. Тогда бы я не чувствовал себя сейчас отцом-одиночкой, и у моя рождественская елка появилась бы две недели назад.
— Да, и ты бы пропустил все самое интересное, — говорю я, затем хлопаю Джексона по руке, давая пять.
Ладно, сегодня он был не самым худшим, но и не самым лучшим компаньоном. Терпимым. Пара забавных шуток тут и там. Он нормальный. Кроме того, я знаю, каково это — приходить в новую команду одному и надеяться, что кто-нибудь примет тебя в коллектив.
Тем не менее, к тому времени, как мы заканчиваем обед, Джексон уже не кажется таким одиноким. Ему удалось раздобыть номера телефонов хозяйки и официантки таким образом, что они не знали друг о друге. Он уговаривает одну на ужин сегодня вечером, Адам направляется в Second Chance, чтобы поволонтерить, а я ссорюсь с Дженни по смс.
— Я, наверное, мог бы пригласить обеих девочек куда-нибудь сегодня вечером, и ты мог бы присоединиться к нам, Андерсен, — говорит Джексон, когда мы забираемся в пикап Адама. — Если тебе нужна помощь в поиске девушки.
— Мне не нужна помощь в поиске девушки, придурковафель, — ворчу я, набирая сообщение.
Я: Можешь ты хотя покапризничать у меня дома?
Солнышко: БОЖЕ! Ты как будто одержим мной или что-то в этом роде.
Я: Так и есть. Пожалуйста? Я уезжаю завтра и вернусь только после Рождества.
Солнышко: Я не могу, окей?? У меня месячные.
Я: Окей, и??
— Ты только что назвал меня придурковафлей? Что это вообще за хуйня?
Честно говоря, я не знаю. Я провожу много времени с Дженни. Ее оскорбления, мягко скажем, красочные, и они передались мне. Несколько дней вдали от нее, вероятно, пойдут мне на пользу.
Но Рождество еще не наступило, поэтому я отправляю еще одно сообщение с десятью вопросительными знаками.
Солнышко: У меня. НАЧАЛИСЬ. МЕСЯЧНЫЕ.
Я наклоняюсь между передними сиденьями.
— Эй, почему девушка не хочет тусоваться, когда у нее месячные? Они
— Какова природа наших отношений? — Спрашивает Джексон.
Я морщу нос.
— А?
— Физическая или эмоциональная?
— Э-э, физическая. — Верно? Может быть, эмоциональная тоже? Тьфу, я не знаю. Мне нравится лизать ее киску, щекотать ей спину, пока мы смотрим телевизор, и это круто, когда она рассказывает мне то, чего больше никто не знает. — Я не знаю, — со стоном признаюсь я, откидываясь на спинку сиденья.
Подозрительный, пугающий взгляд Адама встречается с моим в зеркале заднего вида.
— Физическая, — быстро уточняю я. — Просто девушка, с которой я… трахаюсь. — Я хмурюсь. Это звучит неправильно. Отношения с Дженни для меня больше, чем просто секс.
— Вот тебе и причина, — отвечает Джексон. — Если у нее месячные, ты мало что сможешь сделать, чтобы потрахаться.
— О. — Я барабаню пальцами по коленям, затем снова наклоняюсь к ним, кладя руки им на плечи. — Значит ли это, что она не хочет тусоваться со мной, если речь не идет о сексе?
Джексон медленно расплывается в улыбке.
— Это значит, что она дает тебе возможность выйти, чувак. Она говорит тебе об этом сейчас, чтобы ты не приходил в надежде получить что-нибудь. Будь благодарен.
Наверное так и есть, но чем дольше я размышляю над его словами, тем больше они мне не нравятся.
Наверное поэтому несколько часов спустя, когда елка уже поднята и ужин подан, я спускаюсь на двадцать первый этаж.
— Уходи! — Дженни кричит через дверь, когда я стучу.
Я стучу снова, громче.
— Я уже говорила тебе, Эмили! У меня нет никакого гребаного вина! Извини, я трезвенница! Только если у тебя нет для меня бутылочки Ben & Jerry's, оставь меня здесь, я умру спокойно!
Ха. Я никогда не был так благодарен за то, что между мной и моими младшими сестрами столько лет разницы.
Я дергаю за ручку и радуюсь, когда дверь распахивается. Однако в ту секунду, когда я переступаю порог, я раздумываю о том, чтобы повернуть обратно.
Дженни яростно рыдает, волосы в беспорядке свалялись у нее на макушке. На полу валяются салфетки, а на кофейном столике лежит открытый тюбик теста для печенья.
Она бросает зернышко попкорна в телевизор.
— Я ненавижу тебя, ты злая… улитка! Тебе не следовало брать его к себе, если ты не мог о нем позаботиться. — Она вытягивает руку, указывая на мультяшного лиса по телевизору. — Посмотри на его милое личико! Как ты мог так с ним поступить? Он твоя семья!
— Черт возьми, Господи. Так ты горячая штучка даже когда разбита?
Дженни вскрикивает, скатывается с дивана и врезается в кофейный столик. Она садится, волосы выбиваются из ее пучка. Она сдувает густую волну с лица, открывая заплаканные щеки и красные глаза.