Поиск-84: Приключения. Фантастика
Шрифт:
И последнее, что вспомнил Виктор, прежде чем опять оказаться в кабине вертолета — это как они с Алей медленно кружились в танце и разговаривали. Куда медленней и грустней, чем раньше, потому что танцевать вместе им последний раз довелось в школе, и веселья им это не прибавляло…
— Слушай, — спросила уже напоследок, когда все расходились, Аля. — А я тебе в школе действительно нравилась?
Виктор, в который уже раз за этот вечер, улыбнулся с заметной долей грусти и сказал:
— …Да. И не только нравилась. Теперь-то уж можно сказать: я в тебя был по уши влюблен. И очень долго…
…Снова мерно посвистывали винты и был снегопад за стеклами.
— Ну что, Коля, давай сменимся?
— Командир, — это опять Куц. — А шубку, что Елене Федоровне привезли, вы где брали? А то моя все меня пилит, что такую не привез…
— В Иркутске, с рук… — отозвался Легин, не отрываясь от управления.
Передали ухудшение погоды.
— Надо же, — удивился Куц, состроив соответствующую физиономию. — Куда уж хуже-то? Вроде больше некуда…
Николай негромко чертыхнулся.
— Коля, — позвал его командир. — Запроси точку — как у них там? Скажи, что через полчасика будем.
Невольно все кинули взгляд на указатель скорости. На приборе четко стояло 180, но вертолет едва полз над тайгой против ветра.
— Только бы Столбы обойти, — негромко проронил Легин, вглядываясь в снежную муть за остеклением.
— Не! Они левее должны остаться… — встрял вездесущий Куц.
Командир невнятно хмыкнул, но ничего не сказал. Снегопад усилился. Пришлось еще снизиться, и теперь деревья проплывали, казалось, под самыми ногами. Болтанка увеличилась. То ли у земли ветер дул сильнее, то ли просто пурга прибавила силы.
— На точке метет, командир, — доложил Николай. — Боятся, что не прилетим…
— Ничего, — отозвался Виктор сквозь зубы. — Пусть не боятся: нам больше деваться некуда. Прилетим.
С крыш капало. Солнце светило изо всех сил, и блеск его слепил глаза, отражаясь на корке обтаявшего снега. Это было перед 8 Марта, и двери магазинов не знали покоя. На остановке у ЦУМа Аля столкнулась с какой-то женщиной и, извиняясь, узнала в ней сестру Легина, Надю. Только потому и узнала, что не так давно виделась с Виктором. Слово за слово, они разговорились. Надя выглядела очень уставшей, осунувшейся.
— Что с вами? — спросила Аля, уже собираясь кончать разговор и еще надеясь спросить, где сейчас Виктор.
Надя помрачнела еще больше.
— Витя… — сказала она как-то неохотно. — Погиб. Недавно…
Аля ошеломленно смотрела на нее.
— Как? — только и смогла она спросить.
— Под машину попал… — голос Нади зазвучал, как натянутая струна. Глаза нехорошо заблестели. Справившись с собой, она произнесла: — Извините… Я просто это так переживаю… Недавно все случилось. В феврале. В гололед. Похороны были на по-за той неделе…
Аля все так же ошеломленно слушала ее.
— Так он у нас в городе под машину попал? — спросила она наконец.
— Да, — кивнула Надя.
— Но он же говорил, что первого улетит… — растерянно произнесла Аля, словно это могло что-либо изменить.
— Улетит? — Надя удивленно посмотрела на нее. — Он никуда не собирался лететь. А вы откуда знаете?
Настала очередь удивляться Але.
— Мы виделись под Новый год. Весь наш класс. Витя же специально прилетал для этого с Дальнего Востока…
Она замолчала, озадаченная странной реакцией Витиной сестры: лицо ее скривилось, из глаз закапали слезы. Надя затрясла головой, прижав варежку к глазам и что-то невнятно бормоча сквозь всхлипывания.
— Ну что вы, право же… — подавленно заговорила Аля, чувствуя, как у самой в горле встает комок. — Ну не надо… Ах я дура!
— Да нет… — произнесла наконец внятно Надя, слегка успокаиваясь и судорожно всхлипывая. — Нет же… Извините… Я не знала… Ну зачем? Зачем он…
— Ну простите меня, простите, — настаивала Аля, сама готовая зареветь. — Я не думала, что сделаю вам так больно…
— Да нет же! — сказала Надя почти с отчаянием. — Вы тут ни при чем! Это он все! Он! Зачем он это сделал? Зачем явился к вам туда на встречу? Ну что теперь будет? Ой, господи!
— Да что же такое случилось? — спросила вконец сбитая с толку Аля. — Что?
Надя отдышалась, успокоилась и, глядя на Алю бесконечно измученными, несчастными глазами, сказала устало:
— Да он вам все наврал… Он вам сказал, что летчик и работает на Дальнем Востоке, да? Да? (Аля растерянно кивнула.) Он наврал все. Он никуда из нашего города не уезжал. И работает… Извините, работал электриком на аэродроме…
Аля не нашлась, что сказать.
Они еще немного постояли вместе, потом взаимно извинились, попрощались и разошлись.
Непривычно сильно после зимы светило солнце, резко, истошно орали воробьи, пахло весной, нагретым камнем, мокрым снегом…
…пахло весной, нагретым камнем и мокрым снегом. И еще — оглушающе, всеохватно — керосином.
…Столбы, тупо подумал Виктор, стараясь упереться руками в штурвал. Столбы, только бы их обойти…
Тревога швырнула его… куда? Он не знал еще, где верх, где низ, но уже вспомнил, что он командир, и что он отвечает… И тут же боль, как непробиваемая стена, накрыла с ног до головы, едва снова не ввергнув в беспамятство. И так же неожиданно боль куда-то улетучилась, истекла, как воздух из пробитой камеры. Но вместе с болью исчезло и ощущение тела, невозможно стало пошевелиться. Столбы, в отчаянии повторил Легин, но уже как-то отрешенно, столбы… Нашли-таки. Вот тебе, Куц, и левее… Ребята: Колька, Макс… Почему тепло? Керосин… Пожар? Что с машиной?.. Или действительно весна? Снег тает… Мысли путались, сознание ускользало, мелькнуло в голове: в феврале — весна; это крышка… Вдруг, как из магнитофона, четко и ясно донеслось:
— Теперь-то уже можно сказать: я в тебя был по уши влюблен. И очень долго.
И следом, с горечью: эх, зря ездил, зря… Потом, точно фара выхватила из тьмы последнее уже, что оставалось: Лена… Леночка… Олешка… Родные мои…
И все померкло.
Тучи тяжело клубились в вершинах отвесных скал, швыряя вихри снега в яркий костер, в котором горела «восьмерка», освещая неровным, мятущимся светом темную стену леса и равнодушную россыпь каменных валунов. На одном из огромных камней на границе светового круга лежал ничком человек в синей меховой куртке и унтах. Пожар постепенно утих, потом погас вовсе, и только тучи продолжали клубиться над скалами, засыпая остывающее кострище и неподвижную фигуру на камне все новыми и новыми порциями снега.