Поиски счастья
Шрифт:
Дверь с шумом распахнулась, и за двумя наганами показались вначале головы, а потом фигуры колчаковцев. Третий остался за дверью.
— Руки вверх! — гаркнул один из ворвавшихся.
Другой принялся обшаривать карманы Кочнева.
— В чем дело? — спокойно спросил Иван Лукьянович, стараясь, чтобы голос не выдал его волнения.
Сидя на куске древесины, Элетегин не двигался. Его обнаженная нога стояла рядом с медицинским ящиком. Обыскали и его.
— А ты чего здесь? — мордастый курносый колчаковец поросячьими глазками уставился на чукчу.
Тот
— Что делали?
— Лечил. Нога у него гноится.
— Обыск! — скомандовал старший из них.
И обыск начался.
Несколько минут Элетегин продолжал сидеть, но вот он помешал, и ему предложили убираться.
— Разрешите перевязать рану? — сказал Кочнев.
— Садись у печки и не шевелись!
Обыск длился много времени. В комнату вошел и третий колчаковец, и теперь они шарили все вместе. Курносый занялся книгами. Но среди них уже давно не было ни одной недозволенной. Пушкин, Толстой, труды Богораза о чукчах, Лесков, Чехов, Надсон…
Отодрали шкуру с пола, вытрясли перину, подушку, перевернули бочонок с засоленной рыбой, засахаренные ягоды — все это перемешалось. Власти не церемонились.
Кочнев молча сидел на полу у печи, как ему приказали, и наблюдал эту картину разрушения.
Штыком ободрали кресло. Клочья медвежьей шкуры полетели в общую кучу из пуха, ягод, книг, горбуши.
Под Ивана Лукьяновича начал подтекать рассол, он отодвинулся. Все трое оглянулись.
— Где письма?
— Письма на полке.
Но что это были за письма! От Дины, от отца…
Курносый бегло просмотрел их и швырнул на пол.
Больше искать было негде.
— Почему не уехал? Ссылка кончилась?
— Капитан не взял без денег. Летом буду просить господина уездного начальника…
— Ну да, — съехидничал колчаковец, — ему только и дела, что преступников отправлять.
Колчаковцы выехали из Славянска незадолго до образования ревкома и ничего не знали о том, что там произошло в ночь на шестнадцатое декабря.
Однако обыск у Кочнева производился не случайно Барон Клейст посоветовал новому правителю уезда «прощупать» бывшего политического — ссыльного.
Малейшая улика могла сейчас погубить Кочнева. Но улик пока не было.
— Подымись! — приказал белогвардеец.
Иван Лукьянович встал.
— Зачем к тебе чукчи ходят?
— Лекарь я. Лечу. Тем добываю пропитание.
— Ле-карь, — нараспев повторил колчаковец. — Вешать таких лекарей надо!
Не вовремя пришла Дина и, увидев плачущего ребенка, бросилась к нему.
— Обыскать! — скомандовал курносый своему помощнику.
Дина в страхе прижала к груди сына.
— Не трогай жену! — Кочнев преградил колчаковцу путь.
— Чаво? — тот нагло оглядел его.
— Я буду жаловаться в уезд! — припугнул Иван Лукьянович. — Что вам надо от женщины?
— Ладно, плюнь! — видно, струсил белогвардеец. — Чего с нее возьмешь.
Налет на квартиру ничего не дал. Улик не оказалось. Колчаковцы ушли.
— Что случилось? — Дина испуганно смотрела на разгром в комнате, не выпуская из рук ребенка.
— Ничего, ничего, все обошлось. — И Кочнев бережно усадил ее в кресло, из которого во все стороны торчали клочья изодранной штыками медвежьей шкуры.
Глава 38
В КОНТОРЕ МИСТЕРА РОУЗЕНА
Бывший директор «Северо-Восточной компании» по-прежнему возглявлял на Аляске обширное акционерное общество, которое занималось всем, что приносило дивиденды: разработкой золотых месторождений, промыслом китов, рыболовством, строительством дорог, транспортным пароходством, контрабандной торговлей с населением Азиатской России, поставками рабочей силы для южных штатов Америки, гидрографическими промерами у берегов Камчатки и многим другим, что было известно только главе компании и непосредственным исполнителям.
Дела шли достаточно успешно. Появляясь в своей конторе около полудня, Роузен выслушивал доклад секретаря, подписывал бумаги, делал распоряжения, принимал двух-трех посетителей и, утомленный, удалялся отдохнуть часок-другой в «Золотом поясе».
Минувший вечер он отлично провел с молоденькой артисткой цирка и сегодня был в превосходном настроении.
— Что? Вы уже здесь? — с деланным удивлением спросил он своего секретаря, распахнув дверь и остановившись на пороге приемной. Можно было подумать, что обычно секретарь приходит позже главы компании…
— Доброе утро, мистер Роузен!
— Что с вами, Элен? Вы нездоровы? — он слегка склонил набок голову, застыв на месте.
— Благодарю вас. Я здорова.
— Какие новости? — он небрежно сбросил лисью шубу, готовый скрыться в кабинете.
— Пока никаких.
— Как никаких? — Роузен заметил на конторке свежую газету с крупным заголовком «Ворота в Сибирь открыты» и быстро пробежал ее глазами.
То, что было напечатано в статье, новостью для него не оказалось, но все же Роузену всякий раз приятно было читать о делах в России. Действительно, после потрясающей неудачи с попыткой получить концессию для строительства Транс-Аляска-Сибирской железной дороги, после ликвидации «Северо-Восточной компании» разве не радостно ему было сознавать, что американские войска находятся во Владивостоке — в этих «воротах Сибири», укрепились по дальневосточным железным дорогам, держат крупные гарнизоны в Хабаровске, Харбине и других местах!
Уже давно директор компании не баловал своего секретаря разговором запросто. Но сегодня ему показалась неприятной мрачная настороженность Элен.
— Я вижу, Элен, вы теряете надежду стать самой богатой женщиной в Штатах. Но именно теперь перед вами открываются эти возможности!
Слегка прищурив большие глаза (как много у нее появилось морщинок!), Элен молча взглянула на него.
Роузен прошелся по комнате.
— Прошла пора, когда мы безуспешно уговаривали русских министров.