Пока стоит лес
Шрифт:
– Преследование прекратить, – распорядился он в микрофон. – Тург, ко мне!
Преследование! – Рэй фыркнул. Какое там! Псы вшивые, им бы только диланов пытать!.. Да и Вепри хороши!
Рэй покачал головой: всё же он злился. На кого? Сам виноват, нельзя требовать от слуг чрезмерного. А главное – ты ошибся в Герде, он оказался неуправляем. Ты разливался перед ним соловьём, а он мудро молчал и изучал тебя. А выяснив всё, встал и ушёл. И ты не смог его задержать. Никто не смог.
Рэй пробежал пальцами по клавишам пульта, озирая свои подземные владения. Задержался на камере, показывающей тело Кебрика. И всё-таки это было великолепно! – вспомнил он. Какой бой! Кебрик – единственный, кто меня не подвёл, но Герд переиграл и его. Кебрика жаль, его мне будет не хватать…
За спиной скрипнула дверь, и Рэй развернулся вместе с креслом, холодно прищурясь на приближающегося Турга. Вряд ли в неудаче следовало винить Вожака Псов, но не ждать же, пока начнут обвинять тебя?
– Поздравляю! – Рэй кивнул на экран. – Твои олухи превзошли все ожидания!
– Эта темень… – удручённо пробормотал Тург. – Кебрик не единственный, среди солдат тоже…
– Сколько?
– Трое убитых, пятеро ранено тяжело, ещё трое…
– Вояки! – сказал Рэй. – Ладно, подготовь всё к выходу – даю тебе час.
– Раненые…
– Оставить здесь, не до них. Безнадёжных добить.
– И Чака?
– Не зарывайся, Пёс! Иди. И пусть приведут ко мне Кэролл!
Кретин! – беззвучно шевельнул губами Рэй, глядя в квадратную спину Турга, исчезающую в проходе. Чак должен умереть сам, не хватало мне осложнений с Вепрями!..
Он наклонился к пульту и произнёс негромко:
– Вепри – в рубку!
Рэй встретил их сердечной улыбкой. Жестом пригласил к экрану и нажал клавишу, предоставив Вепрям посмотреть в записи, как их достославного комбата накрыло решёткой, будто зазевавшегося мышонка. Пусть не думают, будто тот пал жертвой интриг Верховного.
– А теперь это.
Вепри увидели на экране себя, ожесточённо наседавших на Герда, – затем своё позорное, почти паническое отступление.
– Четверо против одного, – сказал Рэй. – Да ещё своего же, да ещё раненого!.. Это перебор, господа, – по всем меркам. Ваши этого не поймут: они ведь так не гибки! А тем более, вам не простят поражения.
Вепри угрюмо молчали: видимо, эти тезисы не встречали у них возражений. И, кажется, они уже догадывались, куда клонит Верховный.
– Держитесь за меня, ребята, – самый беспроигрышный вариант, – заключил Рэй. – А пока займитесь Чаком – может, он ещё жив.
Так и не промолвив ни слова, они ушли, а Рэй вернулся к разбору своего разговора с Гердом. Он вспоминал его дословно, фразу за фразой, вглядываясь в непроницаемое лицо Герда на экране. Ошибки, конечно, были, но в мелочах. В целом же Рэй выглядел убедительно. Жаль только, что Герд этого не оценил.
Привели наконец Кэролл, по горло укутанную в плащ. Движением кисти Рэй отпустил сопровождающих, затем ткнул пальцем в пульт, и поперёк прохода опустилась стальная плита, сделав комнату неприступной.
Рэй поманил девушку. Она приблизилась – без задержки, но и без поспешности. Брови нахмурены, губы поджаты, смотрит в сторону – демонстрация обиды. Усмехнувшись, Рэй привлёк Кэролл к себе и усадил на колени – честь, которой он удостаивал её не часто.
– Ну хватит! – сказал он ласково. – Скорее я тебя задушу, чем отдам другому.
Он лгал, и оба это знали. Но кто же не любит сладкой лжи.
Осторожно Рэй скользнул рукой под плащ и пробежал пальцами по её напряжённому телу, пристально за женщиной наблюдая. Он изучил её досконально, чувствовал каждый её нерв и мог сыграть на этом капризном инструменте любую мелодию. Сохраняя отстранённое спокойствие, Рэй умел доводить Кэролл до безумия, до затемнения, до обморока – и наслаждался своим могуществом, своей властью над нею. Может быть, за это он и ценил её больше всего.
Но сегодня ему нужно было от Кэролл иное. Это потребовало времени, потому что женщина не забыла ещё свои ночные страхи и сначала следовало снять возбуждение, затормозить все её реакции, чтобы затем разогнать их снова – уже в другом направлении. Но Рэй был терпелив.
Чуткими ладонями он ощущал, как уходит из нежной плоти затверделость, как расслабляются и опадают мышцы, как отчуждённость женщины растворяется в неге.
Наконец Кэролл прерывисто вздохнула и закинула руки за голову, уронив с себя накидку, прогнулась и разжала колени, открыв всю себя его ласкам. И тотчас руки Рэя стали настойчивей и уверенней, тонизируя размягчённые мышцы, заряжая их энергией и жаждой движения. Кэролл зашевелилась бесцельно и сладострастно, из приоткрытого рта вырвался тихий стон. Широкими круговыми движениями Рэй стал втирать в её тело флюоресцентный грим, ощущая, как нарастает под ладонями дрожь, будто он гладил птицу, рвущуюся в полёт. Не глядя, Рэй протянул руку к пульту, и в комнате зазвучала музыка.
И тогда это произошло.
Женщина поднялась с его колен – статная, крутобёдрая, лёгкая в движениях – скользнула к центру комнаты и закружилась в медленном танце, сверкая многоцветной кожей в лучах фонарей, направленных на неё Рэем. В хорошенькой её головке замерли сейчас все мысли – теперь там жила только музыка с её настойчивым, тревожным, ускоряющимся ритмом. Кэролл чувствовала музыку каждой клеткой, мелодия струилась по её ожившему, расцветшему телу. Вне всякого сомнения, Кэролл была великой танцовщицей, огры сходили с ума целыми батальонами – не столько по её формам, сколько по бесподобному совершенству движений.
Видел бы её сейчас Герд! – подумал Рэй, заворожённо впитывая зрелище. Хотя танцы диланок… это… н-да…
Он откинулся в кресло и смотрел на Кэролл, не отрываясь. Только на неё. На эту материализовавшуюся, ожившую музыку. Больше вокруг не было ничего – только божественное слияние музыки и танца Кэролл. Музыка и Кэролл, постепенно превращающаяся в гипнотическое мелькание бликов. И ещё текст, который Рэй повторял, будто заклинание. И образ, реальный как жизнь, хотя и выдуманный Рэем от начала и до конца.
Он конструировал этот образ долго и тщательно. Несложно было придать ему внешнее сходство и заставить повторять нужные слова, но обмануть этим Лес?.. Нет, ты построй характер из глубины, от искренней веры, – вот тогда каждый жест, каждая интонация, каждая пауза станут правдой. Это искусство, это магия. Такое под силу единицам.
Когда танцовщица упала в изнеможении на ковёр, Рэя уже не было в комнате. Здесь оставалось только его тело – груда костей и мышц, отброшенных владельцем за ненадобностью.