Пока стоит лес
Шрифт:
– Разве не всё равно?
– Ну что ты! Мы, например, чувствуем одно, думаем другое, говорим третье, а уж делаем-то!.. Ну, объясни, зачем я вам?
– А сам не знаешь?
– Я хочу услышать от тебя.
– Ладно. – Она взяла в свои ладошки большую руку Дана. – Во-первых, – начала она загибать его пальцы, – мы такие жадюги – ты же знаешь! Узнавать новое, невиданное – это так… Ты слушаешь?
Заворожённый мельканием розового язычка между жемчужными зубами, Дан очнулся и кивнул. Диланка прыснула и продолжала:
– Никогда раньше не встречались мы с таким обилием новизны, и потому с радостью идём на сближение – понимаешь?
Да уж куда ближе! – ухмыльнулся Дан не без смущения. Даже по огрским меркам это считалось бы развращённостью, но разве могут эти потрясающе добрые существа не быть чистыми? Да и к чему нормировать поведение человека, обречённого на альтруизм?
– Ладно, – сказал он. – Во-вторых?
– Во-вторых, – кивнула Ли, загнув ему ещё один палец, – диланы должны подружиться с ограми, разве нет?
– Вот это да! – Дан рассмеялся. – Выходит, наши свидания служат великой цели?
– Почему же нет? Разнополым иноплеменникам договориться легче – было бы желание.
Гм… Как раз с желанием у огров всё в порядке! Дан представил, как бы этот лесной зверёк ощущал себя в Империи, примерил к Ли разнообразные декорации, вплоть до самых великолепных… Нет-нет, не стыкуется, нет. А уж одежда-то на ней!..
– И в-третьих, – заключила диланка серьёзно, – мы хотим вам помочь.
– Вам настолько нас жаль?
– Нет, не то. Жалость унижает, да? Жалеют свысока, а мы на равных. Мы разделяем вашу боль, нам плохо вместе с вами. Это сочувствие.
Дан вздохнул: он пришёл сюда развеяться и отвлечься, но… не получалось.
– Послушай, моя прелесть, – заговорил он. – Вот ты лежишь со мной рядом – тебе не противно? Я даже не имею в виду внешность, хотя… – Дан покосился на свою ладонь, узкую, аристократическую, с ухоженными овальными ногтями, – рядом с пальчиками диланки она казалась лапой зверя, созданной разрывать плоть. – К дьяволу это!.. Но загляни внутрь меня – я же огр до омерзения, такой же, как и Псы! Но их вы отвергаете, а ко мне снисходите – почему?
– Ну чего ты? – Ли погладила его по голове, словно ребёнка (что она там толковала про равенство?). – Конечно, ты – огр, такой же, как Герд, и куда больший, чем Псы. Но каждому своя мера – не требуй от себя слишком много.
– Слишком – это сколько? Не предавать – это слишком?
– Да никого ты не предавал – просто отошёл в сторону. Герд знает об этом и не в претензии. Ну не всем же быть героями!
– Отличная мысль! И что же остаётся этим «не всем»?
– Но если не веришь в успех, зачем рисковать?
– И позиция удобнейшая! – восхитился Дан. – Не верить и поэтому не участвовать – риска никакого! Пусть другие набивают шишки, а я, хитроумный, на это погляжу… Замечательно!
– Но ведь шансов-то почти нет!
– Шансов мало, но моё неучастие действительно сводит их почти до нуля. Это неконструктивная позиция, увы.
– Но должен же быть смысл! Ради чего рисковать?
Она повторяет мои доводы, вдруг понял Дан. И в её исполнении они уже не кажутся убедительными, хотя девочка вполне искренна, не может быть иной.
– Чтобы остаться человеком, – ответил Дан. – Это не так мало, верно?
Он приподнялся и сел, привалившись спиной к мясистому лепестку. Притянул к себе Ли, ткнулся лицом в нежную грудь, затрепетав от сладостной боли, разбуженной этим чудесным существом.
– Что, милая, не получается переспорить? – спросил Дан грустно. – А как хорошо было бы нам вместе!
Диланка только вздохнула и снова погладила его по голове.
Отодвинувшись, Дан встал, улыбнулся на прощание – не слишком весело – и отбыл. Этот райский уголок готов был его принять, но… грехи не пускали.
4
Не сбавляя скорости, Герд мчался по тоннелю. Темнота была абсолютной, но каким-то образом Герд не терял ориентации, будто видел сверху все эти каменные коридоры, а внутри них и себя, и неясные пульсирующие тени, стягивающиеся к нему со всех сторон, выстраивающиеся в неровную цепь. Теней было много, и наверняка это были солдаты Рэя – больше некому. Место для ловушки выбрали с умом: здесь они могли перекрыть Герду все пути, – но в суматохе солдаты не успели распределиться по ходам равномерно, и даже сейчас у Герда оставался выбор. Прорвать эту тонкую завесу будет несложно. Он переиграл Рэя – теперь это было очевидно, а подробности мало заботили Герда. Он возвращался мыслями к разговору с Верховным и усмехался снисходительно.
Умник Рэй, думал он, ты так красиво всё изобразил, да только мне это не подходит – ты плохо меня смоделировал. Даже если бы я соблазнился благородством и величием цели – с тобой, Рэй, нам не по пути. Может, иногда цель и оправдывает средства, но не здесь, Рэй, не здесь. Ибо существует неразрешимое противоречие: истинный гуманист никогда не сможет переступить через трупы невинных, а тот, кто на это решится, вряд ли сумеет вывести других к свету. Потому что истоки его поступков вовсе не в человеколюбии, как он всех убеждает, а всё в той же эгоистической страсти самоутверждения. Нельзя любить человечество, презирая людей. И никогда тебе не смыть кровь диланов, Рэй!
Из десятков коридоров, ведущих к поверхности, Герд без колебаний выбрал тот, по которому навстречу ему двигался единственный солдат, и теперь они стремительно сближались. Остальные огры скоро стали разворачиваться, наверняка направляемые оператором страж-системы, но и это не тревожило Герда – слишком большая у него была фора.
Наконец впереди забрезжил свет, а чуть позже Герд услышал гулкие шаги. Навстречу ему, озарённый прыгающим пламенем факела, неторопливо бежал исполин, перегораживая фигурой проход.