Пока стоит лес
Шрифт:
Герд снова открыл глаза, огляделся. Лесная живность во множестве сновала по ветвям, не обращая на него внимания, убеждённая в полной его безобидности. Никогда прежде Герд не видел столько зверья сразу, но ему и в самом деле сейчас было не до них, он даже не ощущал обычной брезгливости ко всем этим огромным слизнякам и паукам, к гусеницам-переросткам – когда через его голень переползло жутковатое существо, похожее на заросшую пышной шерстью змею, он даже не шевельнулся. А гастрономический интерес к тварям поаппетитнее угас у Герда в первые же дни знакомства с Уэ…
Мысль зацепилась за воспоминание и устремилась вглубь, вспарывая пласт
Так чего же я добиваюсь? Чтобы у этого помешанного на насилии сброда одни догмы вытеснились другими? Ну а если опаснее всего само наличие догм? Ведь ими можно загубить самые высокие цели. Да и кто дал мне право судить и решать – за других?.. Так, договорился. Это уже позиция диланов.
Сбоку почудилось странное, и Герд повернул голову: по соседнему стволу чёрным ручейком струилась колонна крохотных жучков, спешивших куда-то по наверняка санкционированным Лесом делам. Здесь все были при деле, либо ручные – как в гигантском парке. А теперь, похоже, в Системе нашлось место и для Герда.
Герд закрыл глаза и снова провалился в дремоту, но почти сразу шарахнулся обратно, отпугнутый Голосами. Они донимали его второй день, и бороться с подступавшим безумием становилось всё трудней. Началась болезнь вполне безобидно – с внутренних диалогов, обычных для Герда, но прогрессировала стремительно, раздражая его наяву и подавляя во сне. Но сейчас требовалось выспаться перед ночным рейсом, и Герду приходилось балансировать на краю пропасти, даже во сне не теряя настороженности. Продержаться ещё хотя бы сутки, подумал он. Надо, надо – я должен дойти! А там пусть… что угодно. Надоело!
Он снова погрузился в сон, на этот раз слишком быстро, чтобы вовремя затормозить, и сразу его оглушил многоголосый хор, из которого прорывались отдельные фразы:
«…Ум? Ха! Что такое ум? – скажет вам Образцовый Огр. – Зачем? Жратвы от него больше, или девка слаще?.. Честь? Ещё лучше! У кого сила – тот и умён, и честен, только так!..»
«…Посмотри на эту гниль, посмотри!.. Это же недочеловеки, они не имеют права отравлять воздух, их надо втаптывать в грязь, из которой они вышли. Ты не видел, как они пожирают диланов – живьём? За одно это следует удавить каждого Пса десятикратно…»
«…Ложь, всё ложь! Зверство от глупости, глупость от неразвитости… и эгоизм оттуда. Это начало пути, детство, а разве можно обижать детей?..»
Эти три голоса солировали в хоре. В них угадывались знакомые интонации, хотя звучали они с явным искажением. Голоса перебивали, заглушали друг друга, спорили:
«…Шкала ценностей – вот суть! У каждого своя, и каждый смотрит в себя, остальных подстраивая под себя, каждый – центр мироздания. А несогласных – либо за уши в рай, либо в расход – а как иначе? Вся жизнь – цепь недоразумений, сам человек – одно сплошное недоразумение…»
«…Человек
«…Цель одна – очистить Лес от скверны! О другом забыть – до лучших времён. Как возводить дом, не расчистив место? Всех Псов под корень, каждого огра…»
«Молчать!» – беззвучно рявкнул Герд, и гвалт оборвался.
Герд растёр ладонями виски. Это мне снилось? Вряд ли. Но всё равно, откуда голоса? Либо они сами по себе, либо я галлюцинирую. А может, терзавшие меня сомнения сгруппировались в призрачные образы, и теперь Уэ, Дан, другие – все они во мне, всё это я? Я разделился, размножился… и на какое имя мне теперь откликаться?
Постой-ка! А с чего это я вообразил, будто знаю план пещеры? Я же там никогда не был! Значит, он тоже привиделся мне во сне… или в бреду? Что ж, проверю заодно и себя. Если сведения точные, то Голоса вне меня и, стало быть, вовсе не так я плох. Если же нет – им конец, вместе со мной. Вот и будет полная ясность – чего тебе ещё?
И вдруг мысли заглушил мощный и страстный Голос, прорвавшийся сквозь все заслоны.
«Герд, дружище, – настойчиво внушал он, – оглянись вокруг, вслушайся в себя. Подумай, кто тебе огры, кто диланы? Ты над всеми, тебя выделил Лес – проникнись этим! Ты служишь ему, а он – тебе. Вдвоём вы – сила, с ним для тебя ничто не слишком. В служении Лесу твоё предначертание, ты создан для этого, и судьба устроила вам встречу. Вашему могуществу не будет предела, во всём мире вы установите порядок и справедливость – разве это не благо? Не бойся власти, она страшна для слабых духом, сильный её одолеет. Ты же не трус, Герд, и не дурак. Ты станешь господином по праву, ты достоин этого – достойнее любого. Ну же, Герд!..»
«Убирайся! – в ярости взревел Герд. – Вон из меня! Все – вон!»
И стало тихо. Не только внутри, снаружи тоже. На минуту Лес вокруг пришёл в оцепенение, даже зверьё застыло. Потом всё зашевелилось, задвигалось, зашуршало снова, будто и не было ничего, кроме очередного взбрыка расшалившегося сознания.
Ещё несколько раз Герд засыпал, вслушиваясь в перекличку голосов, но больше не вмешивался в их спор, как бы они ни тревожили или ни возмущали его. Пусть шумят, его дело – сохранять спокойствие и попытаться извлечь из этого гомона максимум пользы. Кстати, от Голосов Герд узнал об отступничестве Дана. Что же, Дан показал себя трезвомыслящим огром – он в своём праве. Пути разошлись, и, наверное, это к лучшему: привычнее полагаться на себя.
Наконец стало темнеть, и Герд смог дать волю мускулам, пресытившимся бездействием до отвращения. Поднявшись, он побежал по ветвям бесшумно и невесомо, будто спрутопаук. Ветви плавно двигались под его ступнями, сближались и смыкались, переплетаясь лианами, выстраивая перед ним тропинку среди сплошной листвы. Последняя ветвь протянулась, ощутимо напрягшись, почти к самой скале. Герд резко набрал скорость и прыгнул на отвесную стену, метя в широкую расщелину. Миновав угол, Герд увидел в глубине ниши чёрное пятно и, извернувшись, метнул туда дротик. Увлекая трос, дротик исчез в глубине хода, а Герд уже падал по широкой дуге, намертво вцепившись в другой конец троса. Руки дёрнуло так, что едва не вырвало из плеч, но рывок означал победу: дротик всё же закрепился в мешанине камней. Спружинив ногами о стену, Герд взбежал по ней вверх, выбирая верёвку, и через секунду уже пробирался по узкому лазу.