Пока стоит лес
Шрифт:
Вспышка игривости утомила Уэ сверх ожидания, и вскоре она снова заснула, привычно свернувшись на его коленях. А Герд долго ещё разглядывал девушку, заворожённый чудесной отточенностью её хрупких форм, поражаясь многоликости этой лесной колдуньи, так легко и просто перевернувшей его мир. Затем задремал и он, привалившись спиной к стене.
– Слышу-у! – пропел вдруг голос Уэ, и Герд мгновенно очнулся, вслушиваясь без надежды. Таки влипли! – мелькнуло в голове. Никогда прежде их не находили так быстро.
– Сколько их? – спросил он негромко.
– Много, Герд. Раз, два… шесть!
– Где?
– Герд! – жалобно вскрикнула Уэ. – Ну пожалуйста, Герд!
– Смерти моей хочешь? Ну, живо!
Как и всегда, девочка уступила его нажиму.
– Двое против входа, за деревьями. Трое у окон. И ещё один… не вижу, он «плывёт», – Уэ всхлипнула. – Проспала, я проспала, Герд!
Напрягшись, Герд представил Дом сверху. Заросли подступали к нему вплотную, и каждый из атакующих мог видеть только кусок стены, не больше. Стало быть, если Герд сунется в дверь, его заметят лишь двое? Что же, это шанс.
Осторожно Герд сомкнул ладони на высокой шее Уэ, поцеловал в припухшие губы (прощаясь?) и придавил пальцем артерию, милосердно избавляя девушку от дальнейшего – неизбежно кровавого – развития событий. Уложил обмякшее тело на ворсистый пол, подальше от опасных участков, и скользнул к двери.
По-прежнему было тихо – даже слишком. Последнее время его враги, наученные опытом, избегали близкого боя и сейчас, скорее всего, терпеливо дожидались появления Герда, чтобы пригвоздить его к стене понадёжней.
Длинным прыжком Герд вырвался наружу и сразу метнулся в сторону. В косяк гулко ударил дротик: кто-то успел среагировать, но Герд уже был вне видимости и на равных с осаждающими – если бы не их число. Впрочем, было преимущество и у него: Герд лучше понимал Лес – тот был его союзником, хотя и не слишком надёжным. А к каждому его предплечью крепился отличный стилет, выточенный из иголки дротикового дерева.
Неслышно раздвинув ветки, Герд наконец увидел карателей. Они торопливо, но без суеты отступали от Дома, насторожённо озираясь, – двое мясистых верзил, гружённых дротиками и в латах из коры и кожи, щедро декорированных скальпами туземцев. Это были Псы-профессионалы – не какие-нибудь обозники-губошлёпы или штабные хлыщи. Но и не Вепри.
Герд прыгнул на них, выхватывая на лету стилеты. Каратели проворно обернулись, но один тут же упал, цепляясь руками за увязший в горле клинок. Второй успел замахнуться, однако Герд стремительно скользнул под разящую руку и вогнал стилет под удобно торчащий подбородок. Отскочил и без задержки снова погрузился в заросли. Всё было проделано как надо, и вряд ли эта короткая расправа потревожила остальных.
В самом деле, третьего Пса Герд отыскал в указанном Уэ месте. Нацелив на окно игломёт, тот добросовестно сторожил момент и, наверное, даже не понял, что за тяжесть обрушилась на него сзади, потому что в следующий миг Герд отработанным ударом переправил его к предкам. И снова отступил без промедления.
Пока тело слушалось безупречно. Но с каждым днём, с каждым прыжком и ударом в Герде крепла убеждённость, что когда-нибудь он не сможет завершить атаку. И тогда заключительную точку в схватке поставит другой.
И четвёртый каратель лежал против окна, но его расслабленная поза сразу насторожила Герда. Приглядевшись, он заметил под затылком Пса аккуратное тёмное пятно, из которого ещё лениво сочилась кровь, – именно туда метил бы и Герд, прыгнув на карателя сзади.
Переместившись к третьему, последнему, окну, Герд обнаружил там ещё один труп, помеченный тем же фирменным ударом. Это становилось занятным: кто-то ещё вышел на охоту. И то был охотник умелый, туземцам не чета.
Отступив в глубину кустов, Герд плотно сомкнул ресницы и вслушался в лесной гвалт, вылавливая в нём посторонние звуки. Он нашёл их с трудом и не сразу: его конкурент умел скрываться. Но, как и раньше, ни Лес, ни слух не подвели Герда. Впрочем, он и сам не был уверен, что именно слух привёл его в нужное место: одним Духам ведомо, из чего складывается интуиция разведчика, но доверять ей Герд привык.
Неслышно Герд шагнул из кустов и замер.
На знакомой уже полянке, над двумя неподвижными телами, стоял вполне голый человек, задумчиво почёсывая лопатку остриём великолепного имперского кортика. Конечно, это был не туземец – такому росту и сложению позавидовал бы любой гвардеец.
– Не стыдно отбивать у меня врагов, Дан? – вкрадчиво спросил Герд. – Мало тебе своих?
Повернув голову, Дан широко улыбнулся и салютовал ему клинком.
– А вот и ты! – сказал он. – Давно тебя ищу.
2
Дан слегка лукавил: он действительно искал Герда, но не так уж давно. Первое время ему вообще было ни до кого – так очаровал его Лес.
К счастью ли – нет, но жизнь рано избавила Дана от иллюзий. По знатности рода он не уступал самому императору и юность провёл в беспечной роскоши, но высокопоставленный родитель не оставил ему в наследство ничего, кроме недоверчивого насмешливого ума да мощной взрывной мускулатуры, отшлифованной бесчисленными тренировками. Внезапная опала подкосила и разметала древний род – Дан не потерял из виду только малолетнего брата Эри, определённого указом императора в училище Стражей. Сам же Дан угодил в привилегированный корпус Вепрей – великолепных, неустрашимых и, как правило, не задерживающихся на этом свете.
На крутых поворотах судьбы Дан растерял почти все стереотипы, нерушимые для большинства, и получил редкую возможность обзавестись свежим взглядом на вещи. Со временем он даже научился находить в этом вкус, хотя благоразумно не афишировал свои новые пристрастия и вообще приучал себя держаться в тени. Философский склад ума помог Дану пережить и крушение надежд, и постылую службу, и незримый надзор, в любой миг могущий обернуться арестом или тайным убийством. Лишённый права на поступок, Дан постепенно, но неизбежно превращался в созерцателя – всепонимающего и равнодушного. Он не доверял никому, друзей считал недопустимой роскошью, хотя и хотелось иногда побыть собой, выплеснуть душу – человек слаб. Но более всего в этой затянувшейся ссылке Дана тяготила скука – его высокосортные мозги работали в четверть силы, атрофируясь за ненадобностью.
Вот почему к моменту катастрофы Дан оказался готов к переменам, как никто другой.
Первые недели ничего не мешало Дану наслаждаться свободой и вживаться в этот удивительный, сказочный, потрясающе новый мир. Униженные катастрофой огры инстинктивно сторонились друг друга, озабоченные лишь поисками щели, где можно было переждать опасность. Этих крохотных осколков недавно грозной армии Дан не опасался: они натыкались на него и почти сразу уходили, а если кто-то вёл себя недостаточно учтиво, Дан не отказывал себе в удовольствии вправить ему мозги. Впрочем, действительно вразумить огров вряд ли было возможно: поражение нагнало на них страху, но не изменило ничуть. Главные ортодоксы доблестно пали в неравной схватке со стихией, а пережившие крушение теперь слонялись по Лесу, нелюбопытные и всезнающие, и ровным счётом ничего не понимали – не желали понимать. Тупость и невежество их были неохватны, как Вселенная.