Пока живешь, душа, - люби!..
Шрифт:
на это потребуются годы.
62
В поисках энергетики стиха поэт ищет новые выразительные средства, появляются
словообразования типа: «слепо-зряще», «вожделюбы», «всезапойные катастрофы», «со
зрачками-зонтами», «крестико-звезды»...
(Сейчас искала это словосочетание и прочла полностью предложение: «На лице мо-
ем синем-пресинем СТАВЯТ крестико-звезды, Россия». Заметьте, в конце восьмидесятых
поэт еще
высшая инстанция: кто-то ставит крестико-звезды, а она, Россия, должна рассудить. Через
несколько лет он поправит: «СТАВИТ крестико-звезды РОССИЯ», без запятой в середине
строки.)
Пока для него самое страшное - «слепо-зряще и жутко реял идол вождя», «садист-
ские дознания в подвалах» и смак, с которым «дяди» из НКВД ломали подросткам кисти
рук. Пройдет немало времени, прежде чем поэт придет к выводу:
«Не в сталинщине только дело - народный зверь сжирал свое нутро».
Стихи на лагерную тематику впервые были включены в сборник «Смещение», издан-
ный в Северо-Западном книжном издательстве в 1991 году. Он увидел свет почти одно-
временно со сборником «Судьбы мой поле». Такой дружной публикации во многом спо-
собствовала потеря нашей семьей старшего сына Глеба - как видно, автора пожалели.
«Смещение» посвящено Глебу, и подросток на титульном листе (в графическом изобра-
жении художником А. Савиным) на него похож.
После выхода этих книг Михаил Сопин был принят в Союз советских писателей, ко-
торый через пару месяцев был преобразован в Союз писателей России. Его членом Миха-
ил оставался до конца своих дней.
Иронией судьбы сборник стихов Сопина в Архангельском книжном издательстве
оказался для вологодских авторов едва ли не последним. Издательства разделились. А у
Миши появилась присказка:
– Стоит мне куда-то вступить, все тут же разваливается. Издал книгу - не стало изда-
тельства. Вступил в Союз писателей - развалился Союз. Только-только начал превращать-
ся в полноправного гражданина СССР - рухнула страна.
* * *
На холме - три тополя,
Три ракиты.
Три тропинки во поле
Перевиты.
Первой - шел я в ночь свою,
Второй - в счастье.
Третьей - в землю отчую
Возвращаться.
В том и дело, Родина,
В том и дело:
Каждый думал - пройдено,
Значит, в дело.
Каждый верил - сказано,
Значит, к месту!
Отслужили слаженно
Злую мессу
Не царю небесному
Со
А земному деспоту -
Дичи дикой.
Вместе славя, хлопали -
63
Врозь убиты.
На холме три тополя,
Три ракиты.
* * *
Со слепыми зрачками,
С обрубками крыл
Я по красному-красному полю проплыл.
Меж Цимлой и Соленым
Глотал плывуны,
Опираясь культями о стены страны.
Все здесь шло по модели,
Что преступный народ
Сам себя раскуделит,
Перервет, перебьет:
Больше дел, меньше гнили –
Сей лишь распри и месть.
И тимуровцев били,
И квакинцев здесь.
«МАЗ» рванёт в две сторонки -
Вскрик хлестнет по волне.
Никакой похоронки
В безымянной войне.
И с зрачками-зонтами,
С обрубками крыл
Я по красному-красному воплю
Проплыл.
А в грозу, в промежутках,
Меж обвалов дождя
Слепо-зряче
И жутко
Реял
Идол вождя.
* * *
Вой волчьих чучел.
Льдинка песни птичьей.
Холст – котелок на неживом костре.
Ни сон, ни явь.
Глухое безразличье
У брата к брату,
У сестры к сестре.
А я смеюсь,
Смеюсь, от страха ежась,
Безумию ума смертельно рад,
Что возглавляю скопище ничтожеств,
Позвякивая ужасом наград.
Собою не владея,
Всем владею!
Карательною силой войсковой
Я наделен, олигофрен идеи,
Слюдой зрачков, улыбкой восковой.
64
Под подбородком у меня свеча.
И корчусь я
Настенной тенью зыбкой.
И по стене сползает массой липкой
Культурная гримаса палача.
Куда мы шли? Куда нас завели?
Заплакала... Жива душа-калека!
Шаг первый мой -
Земного Человека.
Последний шаг -
Ничтожества земли.
* * *
Согреваюсь опять я
У белого стылого полымя,
Правым боком припав
К продувному
Судьбы пустырю.
И поет мне метелица
Голосом дикого голубя.
И с улыбкой замерзшей-
Не помню уж сколько,
Стою.
Через снежное поле
Теплее ловлю колыбельную.
И хочу, чтоб так длилось,
И ветру шепчу:
«Я дойду...»
И зеленой звездою
Снежинка
В ладонь мою белую
Опустилась, как с елки,
В опухшем голодном году.
* * *
Вот так и было. Тягомотно. Тошно.