Пока живешь, душа, - люби!..
Шрифт:
И лицо, и слова, и улыбка –
Не ты!
Только слезы у сердца - твои.
Может быть, с той поры
В нас осталось добро –
Задыхаться, страдая в тиши.
Мы с тобою –
Как старые письма на фронт...
Не пиши, что в груди,
Не пиши.
* * *
Чем дальше, тем выше
Дома –
Одиночества глыбы.
Распятое тело
Бетонные гвозди прожгли.
Все меньше на свете
Живых родничков и улыбок,
Наследственных
И древностей русской земли.
Зачем тут гаданья?
Всмотритесь, как в сумраке сером,
Плодя одиночек,
Стремится, не глядя назад,
Панельная морочь,
Железобетонная эра,
От серных дождей
Опустив капюшон на глаза.
71
* * *
Россия, Россия,
Приснись мне, как прежде,
С серебряной Ворсклой,
С костром на горе!
В судьбе моей осень.
Тускнеют надежды,
В которых так долго
Мог сердце я греть.
Зарядные вьюги
В глаза парусили.
Прошу на прощанье,
Пока не ослеп,
Приснись мне, Россия,
Приснись мне, Россия,
С багровым закатом
В полынную степь.
Ревет, пролетая,
Метель над крестами,
Грядут мои дни.
Заметет добела.
Любовь и печаль,
Я тебя не оставил!
Вся в памяти смертной –
Какой ты была.
* * *
Разбег и равнина!
Ответь,
Где предел тебе,
Воля?
В просторы врываясь,
Года разметав по пути,
Мои табуны
В предзакатном пластаются поле.
Нет власти над ними.
Не смог обратать и пасти.
Вина ль моя в том,
Что прошел по декабрьской дороге,
Не мною придуманной,
С горьким названием –
Жизнь?
Прости меня, месяц,
Попутчик полей круторогий,
За раннюю глупость
Тропинку в степи укажи.
И лунно, и звездно,
И свет из окошка у брода.
Прощально так помню –
Исхлестанный волнами челн...
Стою над обрывом,
Улыбчиво плачу о чем-то:
72
О раннем,
О позднем,
Да мало ли, друг мой, о чем.
* * *
Пока живешь душа, люби –
Холмы в пути или равнина.
Ты не могла хранить обид,
И потому сама любима.
Как травы юные свежи!
Как осени светла усталость!
Так мало остается жить.
Так мало
Выстрадать осталось.
* * *
Путь - дорога,
Раскатная, санная,
Лихо под гору
Шла до поры...
Все ли отдано
Нежное самое
Беззащитным сердцам детворы?
Сколько помнится,
Сколько не помнится!
Оттого-то
Все пронзительней
Свет над околицей,
Чистый свет
Остающихся дней.
73
В СЕМЬЕ ЕДИНОЙ
Год 1990 для нашей семьи - черный.
Первого ноября мы потеряли нашего старшего
сына Глеба. Младший сержант Глеб
Михайлович Сопин погиб при исполнении слу-
жебных обязанностей в ракетных частях под
Красноярском.
Это был талантливый юноша, любил
людей и был полон страстного желания
утвердить себя в мире. Оставил после себя
художественно-литературное наследие. Его
ранний уход был чудовищно несправедливым и
еще раз напоминал: мир - это стихия, которая
бьет, как торнадо: правых и виноватых, врагов
и своих... Если бы я верила в Бога, в те дни
восстала бы против него. Если Бог - это и есть
природа, то обращаться (с пожеланием ли,
просьбой...) можно только к себе - туда, где
хоть чем-то в пределах видимости можешь
распорядиться.
Но человек протягивает руки из своей
слепоты разве что до поворота, и то в ясную
погоду:
И гений, освещая только миг,
Предвестит тьму, неведомую прежде.
(из стихотворения Михаила 1987 года).
Весной 1991 года могила Глеба оттаяла и требовала подсыпки. Мы с Мишей таскали
землю ведрами, и он в сердцах сказал:
– Здесь должен был лежать я, а не он.
Потом будет 12 лет попыток издать наследие Глеба, в конце концов подобие его за-
вета: «Я вернусь! Я все равно когда-нибудь вернусь!..» - исполнится. Книга «Четвертое
измерение, или приключения Красной Шестеренки, «храброго» предводителя триунэсов»
издана, вот что пишет о книге поэт и издатель Эвелина Ракитская:
«Книга Глеба Сопина – это не просто результат трудов и материальных вложений се-
мьи, желающей отдать должное памяти погибшего. Она является высокохудожественным,
оригинальнейшим произведением (вернее, сборником произведений) очень популярного
ныне жанра – комиксов для детей и подростков. Однако, в отличие от других книг этого