Покорение Южного полюса. Гонка лидеров
Шрифт:
Чтобы запасти нужное количество пищи для ста десяти собак и десяти человек, требовалось мясо двухсот тюленей и такого же количества пингвинов. Люди работали по двенадцать часов в день, собаки — сменами по пять часов каждая (нужно было беречь их силы). За три недели непрерывного челночного перемещения между кораблём и домом каждая из упряжек покрыла около 500 миль, собаки сработались, опытные возницы снова пришли в форму, а новички (Вистинг и Преструд) окончательно преодолели неудачи начального этапа обучения. (Все они были легко поправимыми и несерьёзными.)
В субботу 28 января береговая партия переехала в дом.
Здесь, на том самом месте, которое Шеклтон посчитал слишком опасным для высадки [написал Амундсен в своём дневнике],
4 февраля, чуть позже полуночи, вахтенный «Фрама» зашёл на камбуз, чтобы выпить чашку кофе, и вдруг услышал странный шум. Он бросился наружу, вообразив, что огромный айсберг отделился от Барьера и вот-вот потопит их. Оказавшись на палубе, испуганный матрос с облегчением увидел, что это всего лишь «Терра Нова», который подошёл, пока он находился внизу, и сейчас вставал на ледовый якорь. По словам Гьёртсена,
мы уже давно ждали прихода «Терра Нова» по пути на восток для высадки партии на Земле Короля Эдуарда [74] . Наш вахтенный увидел, как два человека спустились на лёд, надели лыжи и с довольно приличной для иностранцев скоростью заскользили к Барьеру, двигаясь по следам собачьих упряжек. «Что ж, — подумал вахтенный, — если у них есть какие-то подлые намерения (одной из постоянных тем обсуждений на корабле было то, как англичане отнесутся к нашему вызову), собаки это почуют и заставят их убраться. Будет хуже, если они проскользнут на „Фрам“, где на вахте я один. Лучше всего приготовиться к любым неожиданностям…» Он бросился в штурманскую каюту и старательно зарядил девятью патронами наш старый «Фарман»… потом раскопал ветхий учебник английского, отыскав в нём фразу «как поживаете сегодня утром?» и подобные выражения. Вооружившись таким образом до зубов — и физически, и морально, — он вернулся на вахту. Прошло, должно быть, с полчаса… и тут его охватила дрожь: англичане возвращались, на этот раз держа курс прямо на «Фрам»… Он пригляделся: нет, оружия не видно, пусть так, но ведь у кого-нибудь из них может оказаться револьвер в кармане… Он накинул на плечи пальто, прикрыв им и ружьё, и учебник так, чтобы при необходимости быстро достать и то, и другое, выпрямился и стал хладнокровно поджидать гостей.
74
Имеется в виду Земля Эдуарда VII. Прим. ред.
«Терра Нова» ушёл из пролива Мак-Мёрдо 28 января, чтобы отвезти Кэмпбелла и восточную партию на Землю Эдуарда VII. Скотт с Эвансом остались на берегу. Командиром корабля назначили Кэмпбелла, а первым помощником и капитаном для плавания в Новую Зеландию и обратного возвращения — лейтенанта Пеннелла.
2 февраля на горизонте показался мыс Колбек, где Кэмпбелл собирался высадиться. Совершенно случайно он выбрал место с самыми плохими во всём море Росса ледовыми условиями. Как Скотт в 1902 году и Шеклтон в 1908-м, он был остановлен перемалывающими друг друга льдинами и бурлящим течением. К берегу подойти так и не удалось. Земля Эдуарда VII осталась мучительно недоступной. Кэмпбелл был вынужден вернуться, и «Терра Нова» пошёл обратно вдоль берега, подыскивая на Ледяном барьере подходящее место для высадки.
3 февраля в 10 вечера они вошли в Китовый залив. Раймонд Пристли, один из членов экспедиции Шеклтона, который сейчас в качестве геолога входил в партию Кэмпбелла, наконец-то был реабилитирован. Скотт и его сторонники всегда сомневались в существовании Китового залива и в достижении Шеклтоном рекордно южной отметки. Пристли, оставаясь лояльным Шеклтону человеком, принимал это близко к сердцу и очень обрадовался, когда наблюдения «Терра Нова» «чудесно подтвердили» выводы, сделанные Шеклтоном. «Теперь отпали все сомнения в том, — записал Пристли в своём дневнике, — что мыс Воздушного шара исчез, слившись с соседним заливом, отмеченным на картах „Дискавери“».
Возможно, для спокойствия Амундсена было лучше оставаться в неведении относительно замечания Пристли о том, что
за это время ледник значительно уменьшился, похоже, на его западной границе произошли серьёзные события с момента нашего визита сюда в 1908 году.
Далее Пристли продолжал:
Было приятно видеть… что все наблюдения экспедиции Шеклтона подтверждаются, я стал… чувствовать себя намного лучше и поверил, что здесь, на Барьере, нам представится возможность… найти место для дома. Это наша последняя надежда изучить Землю Эдуарда VII. Однако человек предполагает, а Бог располагает, и в час ночи меня разбудил Лилли [один из биологов] с ошеломляющей новостью, что видит в заливе чей-то корабль, стоящий на якоре у кромки морского льда. В смятении мы все бросились на палубу. Тревога не была ложной, корабль оказался всего в нескольких сотнях ярдов от нас, и, более того, те из нас, кто читал книгу Нансена, без труда узнали в нём «Фрам».
«Отовсюду послышались громкие и искренние проклятия», — писал своей сестре лейтенант Вилфред Брюс. Вахтенный «Фрама» и представить себе не мог степень агрессивности людей, собравшихся в тот момент на палубе «Терра Нова». Они знали, что Амундсен в Антарктике, но понятия не имели, где именно. Разговоры на эту тему Скотт не поощрял. Все думали, что «Фрам» находится на Земле Грэма или в море Уэдделла, но уж точно не рядом с законными местами британцев. Поэтому приземистый силуэт «Фрама» был последним, что они ожидали увидеть, повернув свой корабль к берегу в Китовом заливе. Как отметил в своём дневнике Вилфред Брюс, «извержение Эребуса — ничто по сравнению с этим зрелищем».
Тем человеком, который так решительно направлялся к «Фраму», встревожив вахтенного, был Кэмпбелл. Он говорил по-норвежски и пришёл для начала переговоров, так что между кораблями были установлены дружеские или, по крайней мере, дипломатические отношения. Кэмпбелл выяснил, что Амундсен в данный момент находится в доме и должен появиться на корабле рано утром. В шесть часов утра Амундсен и его спутники, по словам Гьёртсена, выстроили свои собачьи упряжки и
во весь опор помчались вниз. Никогда раньше это не проходило так гладко. Оказавшись на плоском льду, они вдруг как по команде резко остановились, выстроились в одну линию и устроили настоящую гонку, финишной чертой которой стал «Фрам». Англичане были поражены такой фантастической картиной. Нет, они никогда даже вообразить не могли, что собаки могут так бежать в упряжке, и уже почти начали презирать своих милых пони. Внезапно их охватил дикий восторг, они начали кричать и размахивать шапками. Наши возницы тоже что-то кричали им в ответ и щёлкали бичами.
Это была демонстрация силы: Амундсен увидел «Терра Нова», выйдя из дома на край Барьера. Обычно они так на корабль не возвращались.
Кэмпбелла, Пеннелла и хирурга восточной партии Левика пригласили в дом на завтрак. Можно сказать, что соперники Амундсена стали участниками торжественного открытия его базы.
Норвежцы наслаждались впечатлением, произведённым на гостей. Тем утром офицеры и матросы «Терра Нова», по словам Гьёртсена,
пришли… посмотреть «на знаменитый корабль», и каждый произнёс панегирик тому, как прекрасно и комфортно мы живём… Когда они видели, что у каждого человека есть своя каюта и все члены команды могут поместиться в большой кают-компании, их глаза расширялись от изумления.
В ответ британские моряки устроили норвежцам экскурсию на «Терра Нова», где угостили их пикантными (и в целом достоверными) подробностями своей жизни. Общий обеденный стол находился точно под стойлом для пони, которые во время приёма пищи бесперебойно снабжали их капающей жёлтой «горчицей». Туалет представлял собой настил, подвешенный над бурными волнами, на краю которого с трудом удавалось удерживать равновесие.
Единственным письменным комментарием норвежцев после экскурсии на «Терра Нова» стали слова Нильсена: «Должен признать: там не слишком уютно».