Покорение Южного полюса. Гонка лидеров
Шрифт:
Король Георг V направил телеграмму с действительным или кажущимся намёком: «С величайшим удовольствием я услышал новость о том, что именно на британской территории Вы впервые высадились после Вашей успешной экспедиции…».
На следующий день после прибытия Амундсен написал своё первое благодарственное письмо. Оно было адресовано Дону Педро Кристоферсену:
Я рассчитываю… лично поблагодарить Вас за всё, что Вы сделали для меня… Надеюсь, что теперь, хотя и с трудом, я справлюсь… Мой верный друг, капитан «Фрама» л-т Т. Нильсен передал мне Вашу…
Чувства Амундсена по отношению к Нансену были сложнее, и потребовалось некоторое время, прежде чем он смог написать:
Снова и снова я пытался подобрать выражения для благодарности, которую к Вам испытываю, но тщетно. Словами её не выразить. Своим именем Вы поручились за мои действия. Своим авторитетом Вы пристыдили сплетников и заставили их замолчать. Моё сердце чувствовало, что Вы хотите мне помочь, и часто, очень часто это вело меня вперёд, когда становилось трудно.
К сожалению, моё письмо несёт не только хорошие новости — я был вынужден списать Йохансена на берег. С самого начала его поведение на борту вызывало всё что угодно, кроме удовольствия. Как-то зимой он отказался выполнять приказы, и на этом основании я был вынужден исключить его из числа участников южной партии. Естественно, это только усугубило ситуацию. Когда мы вернулись, он напился, стал затевать ссоры с другими участниками экспедиции и мешать их работе. Чтобы сохранить спокойствие на борту, мне пришлось списать его на берег.
Всё это было правдой, двусмысленным являлся только момент с неудачным выходом на полюс. Амундсен боялся неодобрения Нансена и хотел первым представить свою версию.
Йохансен в любом случае намеревался вернуться домой. Амундсен передал ему деньги на проезд, и тот покинул Хобарт на грузовом корабле, оказавшись в Норвегии в середине июня, снова меланхоличный и подавленный.
Амундсен направил телеграмму президенту Норвежского географического общества, в которой сообщил о том, что Йохансен отослан домой из-за бунта. Он должен быть исключён из официальных празднований, а его прибытие должно остаться незамеченным. Всю эту историю следовало замять. Амундсен не смог простить, и проступок Йохансена оказался для него фатальным.
21 марта Амундсен покинул Хобарт, отправившись на австралийский материк, чтобы провести скучный лекционный тур. Накануне «Фрам» отплыл в Буэнос-Айрес, где, благодаря финансовой помощи Дона Педро, его должны были отремонтировать и, по словам Амундсена, загрузить провизией для «настоящего путешествия» — арктического дрейфа, который должен был начаться в 1913 году.
После своего лекционного тура по Австралии и Новой Зеландии Амундсен отправился в Буэнос-Айрес, чтобы встретиться там с «Фрамом». В Монтевидео его встречал комитет по приёмам норвежской колонии. Как вспоминает один из членов этого комитета,
мы бросились на борт со словами: «Где капитан Амундсен?» Капитан корабля улыбнулся и сказал: «На борту этого судна нет никого с таким именем, сэр». Но затем к нам обратился человек с длинной бородой и в тёмных очках: «Возможно, вы ищете меня?» И верно, перед нами стоял полярный исследователь.
Достигнув последней географической цели и получив известность в каждом доме, Амундсен чувствовал потребность путешествовать не только инкогнито, но и меняя свою внешность. На одном из кораблей он плыл в качестве пассажира под именем Энгебрет Гравнинг и носил фальшивую бороду — только капитан корабля знал, кто он такой на самом деле.
И вот, наконец, Амундсен впервые встретился с Доном Педро, который до этого момента был его заочным покровителем. Встреча была эмоциональной. Амундсен, обычно сдержанный и не склонный демонстрировать свои чувства, обнял старика, который спас экспедицию, словно любящий отец. В этой стране Дон Педро взял Амундсена под своё крыло.
Именно в Буэнос-Айресе соотечественники впервые аплодировали Амундсену на приёме, который дала норвежская колония в честь него и команды «Фрама». Амундсен заранее приготовил большую фотографию горы, которую открыл по дороге к полюсу и назвал именем Дона Педро. По предварительной договорённости фотографию внесли в зал во время послеобеденной речи Амундсена — и он торжественно преподнёс снимок Дону Педро в тот момент, когда благодарил его за всё сделанное для экспедиции. Дон Педро был очень растроган, по его щекам текли слёзы.
Как написал Хассель, в своей речи Амундсен признался, что
с ним скучно работать… и это так. Между тем удивительно, как честное признание вины помогает справиться с послевкусием, ею вызванным.
Иначе говоря, качества лидера не всегда делают соседство с ним приятным.
Теперь Амундсену нужно было закончить книгу о Южном полюсе, которая, как он надеялся — наивный оптимист, — станет бестселлером и поможет выправить его финансовый крен. Издатель Уильям Хейнеманн не питал таких иллюзий, поскольку истории в «Лондон Дейли Кроникл» оказались скучными.
Я… разочарован недостатком воображения, которое он демонстрирует… это удивляет так же, как и его достижения… Подозреваю, что, какими бы великими не были дела Амундсена, он вряд ли напишет хорошую книгу.
Чтобы закончить эту книгу, Амундсен поселился в одном из ранчо Дона Педро. Тем временем отплытие «Фрама» в арктический дрейф откладывалось. Основную часть команды отправили домой на рейсовом пароходе. Бьяаланд пересекал экватор, чувствуя себя «разбитым и несчастным». «Бог знает, когда я буду при деньгах и стану человеком», — написал он в те дни.
Бьяаланд и его товарищи прибыли в Берген 2 июля. После встречи репортёры спрашивали их о Скотте, однако
они не проявили желания давать комментарии, но согласились с тем, что Скотт достиг полюса. С другой стороны, они не скрывали опасений, что он мог не дойти до своего главного склада по пути назад. С их точки зрения, его остановила зима… Ещё одним опасным врагом, по их мнению, могла стать цинга. Все они говорили, что будут искренне сожалеть, если с ним что-то случится.