Покоритель джунглей
Шрифт:
— Что это значит? — спросил Арджуна, поняв все с первого взгляда.
— Господин, — ответил Утсара, — сторож только что получил от старшего из Трех приказ убить вас.
— В чем же дело? — хладнокровно продолжал браматма. — Почему он его не исполняет?
Дислад-Хамед вместо ответа бросил лист и кинжал к ногам верховного вождя и простерся перед ним ниц.
— Хорошо! Очень хорошо! — сказал Арджуна. — Ты спас свою жизнь, Дислад-Хамед, и искупил все свои измены.
— Неужели вы думаете, господин, что в противном случае он смог бы переступить порог вашего дворца?
— Спасибо, милый Утсара, я знаю твою преданность… Итак, именно для того, чтобы поручить тебе это убийство, старший из Трех, а точнее, душитель Кишнайя спас тебя от наказания и сегодня вечером назначил тебе свидание?
— Как! Вы знаете? — воскликнул изумленный сторож.
— Я все знаю, от браматмы ничего нельзя скрыть. Я знаю, что Кишнайя и его сообщники убили семь членов высшего совета, чтобы занять их места.
— О, великий Шива, неужели это правда? — вмешался Утсара, забыв, что не имеет права перебивать своего господина.
— Спроси у Дислад-Хамеда, — отвечал Арджуна, тоже не обратив внимания на ошибку любимого факира.
— Это правда, — пролепетал сторож, дрожа под яростным взглядом Утсары.
— Я знаю также, что семь негодяев поклялись выдать англичанам Нана-Сахиба и общество Духов вод.
— Клянусь тремя судьями ада, проклятый сторож, ты заслужил смерть! — воскликнул Утсара, не в силах больше сдерживать гнев.
— Господин, даю слово, — взмолился несчастный сторож, который, казалось, был обречен вечно дрожать за свою жизнь, — я узнал обо всем только сегодня вечером и ничего не рассказал Утсаре лишь потому, что считал эти события слишком важными, я думал, что первым узнать о них должны именно вы.
— Ты прав. Я не отнимаю у тебя моего прощения, потому что, выбирая между вице-королем, Кишнайей, внушающим тебе ужас, и мной, ты предпочел сдержать слово, данное мне.
Сторож действительно повел себя весьма ловко. Он инстинктивно почувствовал, что ни вице-король, ни вождь тугов не спасут его от мести Арджуны, и в конце концов решил предать двух первых в пользу последнего. Его разговор с Кишнайей шел на языке каннара, который Утсара не понимал, и хотя он спрятался так близко от беседующих, что слышал каждое слово, факир остался бы ни с чем, если бы сторож сам не показал ему пальмовый лист и кинжал правосудия, врученные Кишнайей и предназначавшиеся для браматмы.
— А теперь, — спросил бедняга, страшно довольный поворотом событий, — что мне делать? Отправиться на Малабарский берег к Нана-Сахибу и выполнить ваше поручение?
— Я еще не знаю, что будет решено, — ответил браматма. — Возвращайся к себе и никуда не выходи из дома ни сегодня ночью, ни завтра, пока Утсара не передаст тебе мое повеление.
Сторож не заставил себя просить дважды. После ужасных испытаний, выпавших на его долю, он мечтал только о тихом, безвестном существовании. Единственное, чего он сейчас хотел, чтобы его забыли и дали возможность спокойно выполнять скромные обязанности ночного сторожа. Он поклялся впредь гнать от себя всякие честолюбивые мысли и твердо решил покинуть страну, если ему удастся ускользнуть из поля зрения трех могущественных соперников, ибо не мог угодить одному, не вызвав при этом неудовольствия двух других. Разрываясь между вице-королем, Кишнайей и браматмой, бедняга был куда несчастнее, чем буриданов осел, которому по крайней мере приходилось выбирать между одинаковыми охапками сена.
Но известно, что обездоленному не дано обрести столь страстно желаемый покой… На повороте тропинки, ведущей к его хижине, на сторожа напали четверо, заткнули ему рот, крепко связали и, взвалив на плечи, скрылись среди развалин. Он успел, однако, пронзительно, жалобно крикнуть, и его услышали во дворце браматмы.
— Бегите скорей! — крикнул Арджуна двум факирам. — На сторожа напали, я узнал его голос. Мерзавец Кишнайя следил за ним. Посмотрите, вернулся ли он домой, и немедленно сообщите мне.
Отдавая приказание, браматма не видел, как среди кустов мелькнула тень и бросилась наперерез к жилью Дислад-Хамеда, чтобы опередить его посланцев.
Через несколько минут факиры вернулись и сообщили хозяину, что сторож уже лег спать, он ответил им из-за закрытой двери и поблагодарил браматму за заботу. Арджуна вздохнул с облегчением.
— Похищение этого человека тугами, — сказал он Утсаре, — в настоящий момент имело бы ужасные последствия. Негодяи не остановятся перед пыткой, чтобы заставить его заговорить, а Кишнайя, узнав, что нам известны его происки, в союзе с вице-королем станет непобедимым противником.
Вдалеке послышался звук браминской трубы, это был сигнал, извещавший, что Суакапа встретился с Анандраеном. Через несколько минут друг Покорителя джунглей входил в кабинет браматмы. Тот встретил его, держа в руках маску и золотой лист лотоса, и приветствовал Анандраена следующими словами:
— Салам старшему из Трех, пусть Индра даст тебе мощь, Изавия — мудрость, а Шива — силу.
— Почему ты меня так принимаешь? — спросил Анандраен. — Этот титул мне не принадлежит.
— Сейчас все узнаешь, — ответил браматма.
Остальные шесть человек вскоре прибыли друг за другом, и Арджуна встретил их одним и тем же приветствием, как членов совета Семи.
Все были явно взволнованы, они давно уже достигли первой степени посвящения и прекрасно понимали, что, используя свою власть, браматма решил заменить действующий совет Семи, и ждали его объяснений.
Выполнив все формальности, Арджуна низко поклонился тем, кого он возвысил над собой, и сказал:
— Приветствую вас, Трое и Семеро, пусть Брама, который держит в своих руках судьбы мира, поможет вам в вашем деле, ибо речь идет о спасении древнего общества Духов вод. Идемте, я отведу вас в зал, предназначенный для ваших совещаний.
Молча и торжественно Семеро пошли за Арджуной. Как только за ними закрылась дверь, два факира с кинжалами в руках легли у порога, чтобы охранять вход. Неподвижные, словно бронзовые статуи в глубине темного коридора старого дворца, они походили на задумчивых сфинксов, стоящих у гробниц фараонов.
Между тем после ухода сторожа одна мысль занимала Утсару — он задумал план, который ему не терпелось привести в исполнение. Рассчитывая, что совет продлится долго, он направился к отведенной ему маленькой хижине в глубине сада.