Покоритель джунглей
Шрифт:
— Сознайтесь, однако, что поначалу вы почувствовали сильное волнение.
— Не отрицаю, милорд, но главную роль сыграл эффект неожиданности, да-и обстановка была соответствующая. В полночь, в час таинственных привидений, в этой огромной комнате неосвещенные предметы приобретают самые загадочные очертания, и вдруг старый паломник, раскрашенный, словно дьявол, говорит о смерти, а тут еще влезает эта проклятая сова… Согласитесь, Ваша Светлость, было от чего взволноваться!
— Постойте, вы сказали, что были приговорены тайным трибуналом? — вдруг задумчиво спросил сэр Джон.
— Да, милорд, но это было еще до того, как Кишнайя взял в свои руки руководство обществом.
— И
— Да, дней восемь тому назад. Чистая формальность, выполненная кем-то из простых членов общества, независимо от нового трибунала.
— Берегите себя, Уотсон, — серьезно сказал вице-король. — Вы знаете, что приговор исполняет браматма, а ведь он не сообщник Кишнайи.
— О, я ничего не боюсь, милорд. Они могли захватить врасплох нескольких несчастных и убить их, чтобы поддержать ужас, внушаемый таинственной организацией. Но они никогда не исполняли своих приговоров, если сталкивались с достойным противником, умеющим защитить себя. Вы видите, они не осмелились тронуть Хейвлока, победителя Нана-Сахиба, сэра Уильяма Брауна, губернатора Цейлона, который повсюду преследует членов общества. Во всяком случае, я ношу тонкую кольчугу, она защитит меня от кинжала, а ночью все выходы моего дома охраняются… К тому же я предупрежу вождя тугов об этом предсказании.
— Лишь бы Кишнайя сдержал слово, тогда мы скоро избавимся от этих людей.
— Он сдержит его, и через десять дней вы сможете доложить в Лондон об уничтожении Духов вод, поимке Наны и окончательном умиротворении Индии.
— О, если бы ваши слова сбылись! Однако, господа, пора отдыхать. Думаю, мы будем вспоминать о нашем первом вечере в Биджапуре… Пришлите мне ночного дежурного, Кемпбелл.
— Первый камердинер ждет ваших приказаний, милорд.
— Хорошо. Я вас больше не задерживаю.
В тот момент, когда начальник полиции выходил из комнаты, сэр Джон поманил адъютанта.
— Удвойте посты вокруг дворца, — приказал он, — у всех дверей, ведущих в апартаменты Уотсона, поставьте часовых и возвращайтесь с дежурным адъютантом Пири, пусть он составит мне компанию. Мне кажется, сегодня ночью произойдут неожиданные события.
Через десять минут приказы вице-короля были исполнены. Постепенно шум в древнем дворце Адил-шаха стих, и ночная тишина нарушалась только возгласами часовых, перекликавшихся через равные промежутки времени, в соответствии со строгим указанием, данным сегодня вечером. Обычно так поступают в крепости, осажденной врагом… «Часовые, берегись!» И этот крик, передаваясь от часового к часовому и замирая в отдалении, производил особое впечатление в таинственной и мрачной ночи.
Глава IV
Странствования паломника. — Тайный визит во дворец Адил-шаха. — Поразительное открытие. — Кинжал правосудия вручен Судазе. — Быстрые приготовления. — План Арджуны. — Признание Дислад-Хамеда.
Браматма, постоянно живший в Биджапуре, великолепно знал все потайные коридоры, проходившие внутри толстых стен Дворца семи этажей и сообщавшиеся со всеми комнатами огромного здания. Прекрасно выполненный план этих ходов хранился у него в секретных бумагах, доставшихся ему от его предшественников. Из предосторожности он показал сменившимся за время его правления советам Семи только главный ход этой разветвленной системы коридоров, устроенных Адил-шахом для того, чтобы можно было незаметно пройти по всему дворцу.
Теперь, когда у него возникли подозрения насчет высшего совета Семи и старшего из Трех, благодаря своей предусмотрительности браматма смог бы тайно присутствовать на их совещаниях. С этой целью, как мы видели, он переоделся паломником и смешался с толпой, чтобы проверить, насколько удачно он сумел изменить внешность. Мы оставили его в тот момент, когда он раздавал индусам благословения и зерна сандала, смоченные в священных водах Ганга, ожидая наступления ночи, чтобы начать действовать.
Когда подошло время, браматма медленно направился к дворцу через развалины, чтобы никому не попасться на глаза. Прибыв на место, по коридору, о существовании которого совет Семи не подозревал, он поднялся на верхний этаж, где как раз заседали заговорщики. Браматма добрался туда без помех, хотя прежде преодолевал этот трудный подъем всего лишь один раз, когда знакомился с расположением потайных ходов здания. Он осторожно проскользнул к комнате, где собрались Семеро, и через потайное окошечко, скрытое в балках потолка, которое можно было то открывать, то закрывать, с жадностью заглянул внутрь и едва сдержал изумленный крик. Увиденное настолько потрясло Арджуну, что проявленное самообладание свидетельствовало о недюжинной силе его характера.
Вокруг стола, на котором стояла амфора из черной глины, наполненная старой рисовой водкой, сидели Семеро и спокойно обсуждали события прошедшей ночи. Ни на одном из них не было положенной маски, что поразило браматму. Поначалу ему бросилось в глаза только это нарушение строгих правил общества, наказуемое смертью. Но когда, приглядевшись к каждому члену совета, начиная с председательствующего, в старшем из Трех он узнал Кишнайю, а в остальных — родственников и союзников знаменитого туга, принадлежавших к этой проклятой касте. Браматма, забыв о всякой осторожности, хотел тут же позвать факиров, броситься в зал и разогнать мерзавцев как обычных злоумышленников.
К счастью, к нему вовремя вернулось благоразумие, и он понял, какой опасности мог подвергнуться. При малейшем шуме Семеро быстро надели бы маски, а Арджуна был бы убит на месте факирами, заплатив жизнью за свою опрометчивость. Он мог сколько угодно убеждать факиров, что под масками скрываются туг Кишнайя, настоящие подонки и отребье Биджапура, они бы не поверили ему и никогда не осмелились бы поднять руку на старшего из Трех, и других членов совета Семи. Ему едва ли удалось бы добиться послушания от собственных факиров, а о тех, кто подчинялся таинственному совету, нечего было и говорить.
Дрожа от сделанного им открытия, Арджуна отложил до лучших времен расправу над бандой мерзавцев. Сейчас самое главное было выведать их планы, и он приник к потайному окошку.
Браматма сразу понял, что пришел слишком поздно. Кишнайя говорил своим сообщникам:
— Договорились, миллион рупий, обещанный за поимку Наны, — ваш. Я даже отдам вам свою долю. Варуна, которого я оставил на посту, только что предупредил меня, что вице-король — один в большой гостиной, с ним только адъютант и сэр Уотсон. Я пойду и тут же сговорюсь с ним. Подождите меня здесь, я сообщу вам его ответ.
Больше Арджуна ничего не услышал. Он догадался, что туг отправился к сэру Джону Лоуренсу, и, покинув свой наблюдательный пост, поспешил туда одному ему известным секретным ходом, сообщавшимся с главным коридором, по которому пошел Кишнайя. Браматма, опередив туга, дождался его, а затем, стараясь не шуметь, отправился по следам бандита. Когда Кишнайя вошел к вице-королю, Арджуна воспользовался тем, что к амбразуре каждого окна вел свой ход, и, подойдя как можно ближе к месту, где находился сэр Джон, услышал весь разговор, о котором мы уже поведали читателю. В тот момент, когда туг заявил: «Браматма! С ним я разделаюсь сам», Арджуна не устоял перед искушением и заглянул в гостиную, именно тогда его разгневанное лицо выглянуло из-за портьеры, закрывавшей окно.