Покоритель джунглей
Шрифт:
— Что с Тамби? — удивленно спросил погонщик. — Я никогда не видел его в таком возбужденном состоянии.
— Не беспокойся! — ответил факир. — Мы находимся в самой чаще леса, и ветер время от времени доносит до него запах хищников. Не стоит отвлекаться от наших занятий.
Замечания Утсары показались вполне резонными, и трое мужчин вернулись к приготовлению обеда: один разжигал огонь, второй промывал рис, третий толок на камне с помощью гранитной скалки зерна кориандра, корни куркумы, шафран, перец и мякоть кокосового ореха, которые и придают кэрри аромат.
Видя, что путешественники не обращают внимания на его крики, слон тоже решил заняться едой.
С аппетитом пообедав, все трое растянулись на циновках, чтобы
«Да спасет меня Шива! — подумал сторож, невольно вздрогнув. — Что за странный лес, где кусты передвигаются сами! Все, надо спать, я слишком устал». И он закрыл глаза, твердо решив больше не открывать их. Но им овладело непреодолимое чувство страха, и сторож никак не мог избавиться от него.
Потихоньку-потихоньку, словно ему было стыдно сдаваться, он приподнял веки, решив посмотреть на куст сквозь ресницы, и едва не закричал от изумления и испуга. Куст находился теперь так близко к хаудаху, что касался его. Бледный от ужаса Дислад-Хамед протянул было руку, чтобы разбудить своего товарища, точнее, своего хозяина Утсару, как внезапно здоровенный туземец, голый и черный, выскочил из-за куста с огромным кинжалом в руке. Приложив палец к губам, он сделал сторожу знак молчать, не то!.. Второй жест туземца, когда тот коснулся рукой груди, сторож понял как угрозу вонзить ему в сердце страшный кинжал.
Бедняга сообразил, что будет убит прежде, чем его спутники успеют проснуться. Так как от него требовали только молчания, он остался лежать неподвижно, в полном оцепенении.
Призрак, видимо, был доволен его послушанием, ибо, не теряя времени, наклонился над хаудахом, протянул руку, схватил конверт и исчез за кустом, который принялся отступать бесшумно, с поразительной быстротой и вскоре скрылся в соседней чаще.
Прошло примерно полчаса, сторож, не видя и не слыша ничего подозрительного, решился наконец заснуть, немного успокоившись. Но отдых его длился недолго. Ему снились самые невероятные сны, в которых смешались события последних дней, он снова пережил все случившееся с ним и наконец проснулся, задыхаясь, в холодном поту. Его товарищи еще спали, он решил умолчать о краже письма, чтобы избежать упреков, ибо понимал, как велика была его вина. Будучи не в силах совладать со страхом, приковавшим его к циновке, сторож мог, однако, ничем не рискуя, разбудить и предупредить Утсару в тот момент, когда загадочный куст начал удаляться от хаудаха. Факир бросился бы в погоню за похитителем и, конечно, догнал бы его с помощью Тамби, ибо, как известно, слоны соперничают в скорости с самой быстрой лошадью.
Поэтому Хамед предпочел промолчать. Не найдя письма, факир не мог никого обвинить и, естественно, пришел бы к выводу, что оно потерялось в дороге.
Между тем пропажа письма имела исключительно важные последствия. Как только послание оказалось в руках Кишнайи, он велел немедленно перевести его, ибо оно было написано по-французски. К счастью, Покоритель джунглей не поставил свою подпись, и ничто не выдавало его авторства. Напротив, учитывая, что письмо могло быть потеряно, он просто рекомендовал временному правительству Утсару как человека, на которого можно положиться,
Кишнайя немедленно сообщил о содержании письма сэру Джону Лоуренсу, который без промедления напрямую телеграфировал английскому послу в Париж, учитывая срочность дела. Тот, бросив все, отправился к министру иностранных дел, вручил ему телеграмму, присовокупив необходимые пояснения. Провожая его, министр сказал:
— Сейчас девять утра, заседание совета министров начинается в десять, я доложу обо всем. В одиннадцать часов депеша будет послана в Индию, даю вам честное слово.
Скоро мы увидим, какое влияние на ход событий и выполнение столь хорошо задуманных Сердаром планов оказала трусость Дислад-Хамеда.
Утсара, проснувшись, ничего не заподозрил, ему и в голову не пришло проверить, находится ли письмо в кожаном кармане хаудаха. В четыре часа погонщик свистом подозвал Тамби, на слона вновь нагрузили поклажу, и трое мужчин, после того как спала жара, отправились в путь.
Через шесть дней без всяких происшествий они прибыли в столицу французских владений в Индии.
Глава V
Пондишери. — Бал. — Удивительные депеши. — Западня. — Шах и мат.
Мы не знаем города более милого и очаровательного, чем Пондишери, который преспокойно греется на солнышке на Коромандельском берегу. С разноцветными домами, украшенными верандами и окруженными чудными садами, с широкими, просторными и чистыми улицами, с тенистой Правительственной площадью, бульваром Шаброля, усаженным большими цветущими деревьями, к которому подкатывают величественные волны Индийского океана, с живописным и оживленным базаром, с туземными кварталами, опоясывающими город с севера до юга огромной зеленой лентой, с чистейшими фонтанами и аллеями для прогулок, Пондишери, несомненно, самый прелестный город на востоке Индии. Великолепно построенные дома выкрашены в нежные, мягкие цвета, которые замечательно сочетаются с небесной лазурью, по типу архитектуры они напоминают дворцы. Невозможно смотреть на этот город без восхищения, нельзя жить в нем, не любя его, невозможно покинуть его без желания вернуться и поселиться в нем навеки.
В этот вечер губернатор Пондишери давал бал. На веранде, украшенной пальмами, лимонными и апельсиновыми деревьями, ползучими лианами, обвивавшимися вокруг колонн, звучала музыка. В бальном зале царило необычное оживление. Временно исполняющий обязанности губернатора г-н де Марси крайне любезно встречал каждого вновь прибывшего, и приглашенные, поприветствовав его, присоединялись к различным группам — танцоров, игроков, беседующих, в зависимости от своих интересов.
Хотя г-н де Марси, казалось, охотно исполнял свои обязанности, порой нахмуренные вдруг брови, резкое движение губ указывали на то, что он спешит избавиться от пыток, причиняемых ему этикетом, и воспользоваться той же свободой, которую он предоставлял приглашенным, свободой поступать по своему усмотрению.
Только около одиннадцати часов вечера, согласно тираническим обычаям, он мог уже не ждать опоздавших, а те, ‘в свою очередь, могли не представляться ему, а прямо пройти в гостиные. Обычно в окружении двух-трех близких людей де Марси беседовал о местных делах, городских слухах, новостях из Европы, проявляя себя как превосходный собеседник и блестящий светский человек, который никогда не даст ослабнуть разговору. В этот вечер, хотя губернатор всячески старался справиться с собой, он слушал собеседников рассеянно, отделываясь односложными ответами, часто невпопад. Генеральному прокурору и казначею стало ясно, что он чем-то серьезно озабочен. Они больше не пытались отвлечь де Марси от его мыслей, а просто составляли ему компанию.