Покоритель джунглей
Шрифт:
Пока он размышлял так, время летело. Барбассон начал терять терпение, Сердар же не осмеливался поделиться своими мыслями с друзьями. Он знал, что они ему ответят: а его отец, умерший в отчаянии, мать, последовавшая за ним в могилу, ее сломило горе, а родные, на которых его бесчестье бросило тень?.. И, наконец, его сестра, его Диана, которая ехала сюда…
— В самом-то деле! — взорвался наконец Барбассон, в очередной раз вернувшись от двери спальни губернатора. — Долго мы будем еще копаться? Вы что, хотите дождаться восхода солнца, чтобы всех нас сцапали? Сердар, если вы снова забиваете себе голову всякой сентиментальщиной, то я отправляюсь спать и остаюсь Васко Барбассонто, а вы выпутывайтесь как знаете.
— Вперед, не надо колебаться! — шепнул Сердару на ухо Рама. — Подумайте о вашей сестре, о племянниках, о нас, которых вы вовлекли в это дело.
Отступать было поздно. Отогнав усилием воли осаждавшие его сомнения, отрезая себе все пути к отступлению, Сердар бросил друзьям:
— Вперед!
— В добрый час! — сказал провансалец. — Следуйте за мной, у меня есть все необходимое — кляп, веревки, платок. Теперь, черт побери, самое главное — не колебаться.
Все четверо медленно, словно призраки, скользя по веранде, двинулись вперед и больше не произнесли ни слова.
Роли были распределены следующим образом: двое и Нариндра, обладавший геркулесовой силой, должны были держать губернатора за руки и за ноги, а Барбассону надо было засунуть ему в рот кляп и набросить на голову платок, чтобы тот не узнал своих похитителей.
В Индии принято ложиться спать в легких шелковых шароварах и такой же куртке, поскольку двери всегда оставляют открытыми настежь. Этот обычай облегчал им задачу.
Заговорщики быстро дошли до спальни, стараясь не шуметь. Барбассон, приподняв портьеру, сделал друзьям знак, означавший: он здесь. Они остановились. При свете ламп, горящих в Индии всю ночь, чтобы отпугивать змей, они могли видеть друг друга, все четверо были бледны, словно мел. Барбассон заглянул в комнату.
— Он спит! — едва слышно произнес он.
Отступать было поздно, надо было действовать быстро: сэр Уильям мог проснуться в любой момент и нажать кнопку электрического звонка, которая была у него под рукой.
Они вошли и разом набросились на несчастного. Он не успел проснуться, как во рту у него был кляп, на голове платок, а руки и ноги в мгновение ока стянуты с такой силой, что он и пошевелиться не мог. Нариндра подхватил сэра Уильяма как перышко и отнес его на веранду. Там его заперли в клетку для пантер, куда предварительно постелили матрас.
— Возьмите его одежду, чтобы завтра ему было во что одеться, — посоветовал Барбассон Раме в тот момент, когда маратх уносил губернатора. После того как сэра Уильяма связали по рукам и ногам, Сердар больше не дотронулся до него. Легкое «гм!» предупредило матросов, спавших в саду, что пора готовиться к отъезду. Четверо малабарцев вскочили как один и исчезли.
Именно теперь требовалось изрядное хладнокровие, чтобы пройти через особняк спокойно, не спеша, не возбуждая ни малейшего подозрения. Рама и Нариндра подняли клетку, словно носилки, и понесли. Сердар шел впереди, замыкал шествие провансалец. Они благополучно прошли по веранде и спустились по лестнице, это была наименее опасная часть пути. К счастью, пленник не двигался. Хотя он и был надежно связан, ничто не мешало ему изо всех сил ударять локтями и ногами по стенкам клетки. Оставив ему возможность передвигаться, наши друзья поступили крайне опрометчиво. Когда они оказались перед парадной гостиной, миновать которую было нельзя, изнутри клетки послышались сильные удары, и она стала так раскачиваться, что застигнутые врасплох Рама и Нариндра едва удерживали ее в равновесии. Их сразу же окружили гуляющие, которых в этот момент было очень много, ибо танцоры отдыхали и дышали свежим воздухом в перерыве между двумя кадрилями.
«Мы погибли!» — подумали друзья.
Сердар и оба носильщика были чудовищно бледны. К счастью, провансалец не растерялся.
— Я все устрою, — быстро сказал он друзьям, — идите вперед!
— Как видно, злым зверям внутри не по себе, — громко, так, чтобы все слышали, произнес Барбассон. К нему подошел адъютант О’Келли:
— Что же, милорд, вы решили отправить их на яхту?
— Да. Они подняли такую возню, что я побоялся, как бы они не разбудили сэра Уильяма.
При этих словах Барбассона клетка вновь стала раскачиваться такими рывками, что Раму отбросило к одной из колонн. К счастью, он не выпустил свой груз.
— Странно! — произнес женский голос. — Они не рычат. Можно подумать, что там внутри человек, а не животные.
У Сердара и обоих носильщиков нестерпимо сжалось сердце, они решили, что разоблачены.
— Милая дама, — ответил Барбассон, — знайте, что пантеры рычат только на свободе… Эй, вы, а ну, вперед! — грубо прикрикнул он на носильщиков. — Вы обманули меня, сказав, что пантеры привыкли к клетке! А если от их толчков двери откроются и обезумевшие животные в ярости бросятся на толпу?!
И он прибавил нарочито громко:
— К счастью, при мне револьвер, и раньше, чем они успеют выскочить, я их пристрелю!
Последние слова он произнес с особым нажимом, и несчастный губернатор, несмотря на состояние, в котором находился, видимо, понял Барбассона, потому что толчки прекратились как по волшебству.
Благородный герцог прибавил не без умысла:
— Если бы бедные звери могли понять, с каким вниманием к ним отнесутся, они бы не растрачивали попусту свои силы.
Кое-как прошли они через гостиную, и адъютант сам проводил их до дверей, чтобы еще раз предупредить стоящий у выхода караул. Заговорщики наконец очутились на улице. Повозка, запряженная четверкой лошадей, привезшая Барбассона и его людей, была наготове, и лошади от нетерпения били копытами землю.
— Вы тоже покидаете нас, господин герцог? — удивленно спросил адъютант.
— О, нет! — с невозмутимым спокойствием ответил Барбассон. — Мне только надо отдать кое-какие распоряжения.
Адъютант из скромности удалился и вернулся во дворец.
— А теперь, друзья мои, — шепотом сказал провансалец, — понеслись во весь дух! Черт побери, мы чудом спаслись! «Раджа» под парами, через два часа мы будем в открытом море.
— Нет, — возразил Сердар, — вы сказали, что остаетесь, и часовой, слышавший вас, может удивиться вашему отъезду.
— Вы правы, какого я едва не дал маху! Садитесь и езжайте шагом до того места, откуда вас не будет видно. — И затем громко добавил: — Спуститесь, Рама, мне надо поговорить с вами, я хочу немного прогуляться и провожу вас.
Заклинатель понял и быстро спустился к нему. Повозка ехала медленно, шагом, примерно с четверть мили, когда же они убедились, что часовые не могли ни видеть, ни слышать их, Барбассон и Рама вскочили в экипаж, и лошади, почувствовав свободу, во весь опор понеслись к Пуант-де-Галль.