Покойник с площади Бедфорд
Шрифт:
Она наклонилась и вытерла последние капли мыльной воды, а Сэмюэль взял ведро, чтобы помочь ей. Их руки соприкоснулись на деревянной ручке. Для хозяйки это было так неожиданно, что она чуть не выронила ведро.
На кухне женщина поставила ведро в угол и стала смешивать каменную пыль с водой, делая из нее пасту с льняным маслом, чтобы чистить столешницы. Добавив еще воды, она этой же пастой почистила ножи и большую бронзовую кочергу, стоявшую в углу.
Телман присел в углу, чтобы не мешать ей, и стал наблюдать, как она работает. Пока она занималась делами, он задал ей все возможные вопросы
Следующей остановкой инспектора был угол Линкольнз-Инн-филдз, где Телман расспросил прохожих и других уличных торговцев, когда они в последний раз видели Альберта на его обычном месте.
Цветочница, которая занимала угол улицы, ведущей к Новой площади, рассказала кое-что новенькое.
– По воскресеньям он сюда не появлялся. По воскресеньям же ничего не покупают. Мало кто торгует, – заявила женщина, почесывая голову и передвигая свою шляпку набок. – В понедельник он был, и я его видала. Мы даже поговорили малость. Он болтал чего-то о том, что скоро разживется деньжатами. Я рассмеялась – думала, это он так ко мне клинья подбивает. Но он сказал, что на полном серьезе их получит. А потом я уж больше его не видала.
– Наверное, это было во вторник, – поправил ее Телман.
– Не, в понедельник. Я всегда знаю дни, из-за того, что происходит в Филде. Бинпоул, это наш местный куплетист, он нам обо всем рассказывает. По понедельникам. Во вторник Коула не было, а в четверг его труп уже нашли на Бедфорд-сквер. Бедняга, неплохим он был парнем, упокой Господь его душу…
– Тогда где он был во вторник? – озадаченно спросил Сэмюэль.
– Вот чего не знаю, того не знаю. Я подумала, что он прихворнул, или еще чего там…
Больше Телману ничего не удалось узнать – ни на Линкольнз-Инн-филдз, ни в «Быке и Воротах».
После обеда инспектор вернулся в морг. Он ненавидел это место. В такой теплый день, как сегодняшний, там воняло еще сильнее, здание давило еще больше, и в горле начинало безбожно першить. В холодные же дни по стенам этого помещения сочилась вода, а холод въедался в кости, как будто весь морг был не чем иным, как искусственной общей могилой, которая только и ждет, чтобы проглотить еще какого-нибудь зеваку. Сэмюэль всегда испытывал чувство страха того, что он может остаться внутри.
– Так ведь новых никого не поступало!.. – удивился санитар морга, увидев его.
– Хочу еще раз взглянуть на Альберта Коула, – заставил себя выговорить полицейский. Хотеть он этого совсем не хотел, но это было последним шансом узнать, что произошло с уличным торговцем, выяснить, чем он занимался в день накануне убийства. – Пожалуйста.
– Ну конечно, – согласился санитар. – Мы его очень аккуратно устроили на льду, чтобы лучше сохранился. Через минуту приду.
Шаги Телмана эхом раздавались в коридоре, когда он обреченно шел в небольшую комнату, в которой хранились
Инспектор почувствовал, как его желудок сжался в комок, однако простыню он поднял почти твердой рукой. Тело было обнаженным, и Сэмюэль опять почувствовал себя неудобно. Он знал так много и так ничтожно мало о жизни этого человека. Его кожа на торсе и бедрах была очень белой, хотя на ней и были видны следы въевшейся грязи. Неприятный тяжелый запах был не только запахом разлагающейся плоти и карболки.
– А что вы ищете? – с энтузиазмом спросил работник морга.
– Ну, например, следы ранений, – ответил Телман неуверенным голосом. – Коул служил в тридцать третьем полку и участвовал во многих боях. Его комиссовали по инвалидности. Ранение в ногу.
– Да не было здесь ничего подобного! – уверенно сказал санитар. – Может быть, пара костей и была сломана, хотя это сложно утверждать, не сделав вскрытия… Но пуля всегда оставляет шрам. У него есть ножевые шрамы на руке и на ребрах, но на ногах ничего нет. Да вы и сами можете убедиться!
– Это было записано в его армейском деле, – возразил полицейский. – Я сам видел. Рана была очень серьезной.
– Сами посмотрите, – повторил его собеседник.
Телман послушался. Ноги трупа были холодными, и кожа на них казалась дряблой, когда он к ней прикасался. Но шрамов – ни от пуль, ни от осколков – действительно нигде не было видно. У лежавшего перед ним человека никогда не было огнестрельных ранений.
Санитар с любопытством наблюдал за полицейским.
– Ошибка в записях, – спросил он с гримасой, – или труп не тот?
– Не знаю, – ответил инспектор, прикусив в раздумье губу. – Думаю, что в любых архивах могут напутать, однако это маловероятно. Однако если это не Альберт Коул, то тогда кто это? И почему у него оказался чек на носки Альберта Коула? Зачем кому-то может понадобиться воровать счет на три пары носков?
– Чтоб я знал! – служитель морга пожал плечами. – Ну, и как же теперь вы будете выяснять, кто этот бедняга? Ведь он может быть кем угодно…
– Прежде всего, это человек, который много времени проводил на свежем воздухе, – мысли Телмана заметались, – и носил ботинки, которые ему не совсем подходили по размеру. Посмотрите на его мозоли! Он грязный, но явно руками никогда много не работал. Ладони его мягкие, но ногти поломаны, и они были сломаны еще до того, как он дрался со своим убийцей, потому что под ними видна грязь. Худой… и очень похож на Альберта Коула… достаточно для того, чтобы адвокат, который регулярно ходил мимо Коула и покупал у него шнурки, принял убитого за него.
– Адвокат? – переспросил санитар. – Не думаю, чтобы он слишком пристально изучал лицо Коула. Скорее уж внимательно рассматривал шнурки, ну, и, может быть, перекидывался с ним парой слов на ходу.
Сэмюэль подумал, что его собеседник, скорее всего, прав.
– Ну, и с чего же вы теперь начнете? – Было видно, что ситуация очень заинтересовала санитара.
– С тех людей, которые считают, что Альберт Коул – вор, – ответил инспектор, приняв решение. – Начну с ростовщика – возможно, что ворованные вещи ему приносил именно этот человек.