Покров Тьмы
Шрифт:
Тем временем, пока все были заняты бесполезными спорами и выяснением отношений, Мариэль отправилась проведать пострадавшего.
Шута отпустили из лазарета на следующий же день. Маги быстро вылечили его раны. Но вот вернуть бедолаге зрение и способность к речи никому не удалось. Убедившись, что от ран он больше не пострадает, лекари выпроводили юношу.
Мариэль, узнав что его группа, с которой он выступает, все еще в городе, поспешила его навестить. Но нашла шута еще раньше, чем добралась до стоянки бродячих
Мариэль не без сожаления окинула бедолагу взглядом. Подошла, села рядом с ним, опершись о городскую стену и положив руку на живот.
— На, поешь. — Она взяла его руку и положила в нее яблоко. — Неужели у тебя совсем нет друзей? Никого, кто мог бы о тебе позаботиться?
"Глупая женщина. Как я тебе отвечу?" — подумал шут, укусив угощение.
— Ты можешь просто думать, я тебя услышу. Мы можем разговаривать мысленно.
"Нет у меня никого. И группе я такой не нужен."
— Ты сам так решил, или это они тебе сказали?
"Они вышвырнули меня из состава"
Мариэль выругалась про себя. А в слух сказала лишь:
— Досадно… Что ты планируешь делать?
"Ничего. Через пару дней голод сделает свое дело"
Мариэль прекрасно понимала как лишения отнимают смысл жизни. Без зрения и языка человек почти ни на что не способен. Не удивительно, что этот человек из веселого шутника превратился в… того, кто больше не держится за свое существование.
— Есть одно место, где о тебе могут позаботиться. — сказала она наконец.
"И кормить меня задаром? Я же ничего не смогу дать в ответ".
— Что ты будешь делать, если магам удастся тебя исцелить?
"Им не удастся. И им это не нужно."
Мариэль все-таки решила попробовать сделать хоть что-то. Ей было интересно какие такие обстоятельства мешают исцелению, что даже ее дочь не справилась. Но для Мариэль магия уже не была чем-то сложным, она стала ее частью. Поэтому заклинания не отнимали много сил. Но что-то сильно мешало ей. Какой-то то ли барьер, то ли мощное проклятие. Мариэль попыталась пробить эту "стену". Тем более это уже пытались сделать другие. Не опуская руки, Мариэль пробивалась, рушила барьер. И вот свершилось! Она прорвалась. Поборола проклятие. Оставалось самое элементарное. Вернуть несчастному глаза.
Шут почувствовал, воздействие магии. Ему уже знакомо это чувство. Кода бестолковые лекари пытались вылечить его, но делали это только для виду, мол мы что-то делали, но у нас не вышло. А сейчас было по другому. Мучительное ощущение, будто в его голове боролись две силы, мощью своей превосходящие бурю.
Ему стало страшно. Шут заерзал на месте. Одна из сил поборола другую. И теперь его глазницы пронзила острая боль. Он невнятно закричал. Но это Мариэль не сбило. У нее получается!..
Открыв глаза, шут закричал еще громче. Но уже от потрясения. Осознание происходящего к нему пришло не сразу. Черный мир вдруг приобрёл очертания и краски. Как он скучал по этому слепящему солнцу и хмурым прохожим! Его крик перешел в заливистый смех.
Мариэль пока не радовалась. Ей предстояло еще вырастить бедолаге язык. Чему препятствовала такая же стена проклятия. Борьба с прошлым проклятием отняла у нее больше сил, чем она рассчитывала, поэтому Мариэль пока что не приступала к возвращению языка юноше. Она и так довела себя до тошноты и головокружения. Да к тому же малыш в животе заворочался, недовольный деятельностью матери. Поэтому она решила передохнуть.
Взглянув на свою работу, она встретила полные благодарности черные глаза шута. Красивые глаза, выразительные. На такие хочешь не хочешь — залюбуешься.
Парень часто-часто моргал, привыкая к свету. Но смотрел на Мариэль. И ей даже показалось, что его новообретенные глаза наполняются слезами.
"Как вам удалось?"
Мариэль же интересовал другой вопрос. Как он понял, что это она сделала?
— Просто в отличие от остальных, я хотела тебе помочь. — пожала плечами Мариэль. — И училась у сильнейших магов. потерпи немного, скоро ты сможешь говорить.
Шут лучезарно улыбнулся и стал разглядывать все вокруг, будто пользовался глазами впервые.
Мимо проходили люди и странно поглядывали на странную пару: попрошайку и богато одетую беременную эльфийку. Мариэль забавляли мысли прохожих. Особенно ее повеселила одна женщина в фартуке, запятнанном мукой. Мариэль чуть не рассмеялась в голос. Это явно были мысли главной городской сплетницы. А подумала она вот о чем:
"Стыдобище. Понесла от этого оборванца. не удивительно, что ее муж из дома выгнал. Как только не прибил обоих. Вот мой бы…"
— Как тебя зовут хоть? — спросила Мариэль.
"Трюггви. А как величают мою спасительницу?"
— Мариэль. Ну что готов? Еще один рывок и побежишь к своей группе, ругая их последними словами. Вот они рты-то пооткрывают.
Не дожидаясь ответа, она принялась за дело. Поборов проклятие, она вернула шуту способность к речи. Парень слезно благодарил спасительницу, падал на колени, целовал руки. Мариэль в ответ сдержано улыбнулась и откинулась на городскую стену, прикрыв глаза.
— Госпожа! Что с вами? — прекратив рыдать от счастья, встревожился Трюггви.
— Все в порядке. Просто надо отдохнуть. — не открывая глаз ответила она.
Пока Мариэль восстанавливала силы, они разговорились. Она старалась не затрагивать тему о злополучной ночи. Не спрашивать о том, как так получилось, что он чувствовал и знает ли он кто мог с ним это сделать. Шут явно не хотел вспоминать об этом. Он рассказывал ей о своих путешествиях, о том где выступал, что видел, с кем знакомился. Потом поведал и о том, что ему нравится: от неспелых кислых яблок до облачной погоды и больших шумных городов. А потом спросил про место, куда предлагала ему отправиться Мариэль. Она рассказала и он обещал обязательно посетить его когда-нибудь.