Покровитель для оторвы
Шрифт:
Пока я с кислой миной на лице разглядываю бледно-розовое уныние на своих руках и скучный френч на ногах рядом возникает «бабуля».
— Какой у тебя размер ноги? — она не спрашивает, она требует ответа.
— Тридцать четвертый.
— Кошмар, — ее глаза округляются.
— А, — машу обреченно, — я привыкла. В детском мире всегда есть мой размер.
Она почему-то хмурится, не оценив моей шутки.
— Екатерина, это катастрофа! — восклицает она.
— Почему? — я вытягиваю ножку и
Катя меня всегда называла Золушкой. И смеялась, что я когда-нибудь найду своего принца.
— Потому что через неделю, у меня юбилей. Ужин в лучшем ресторане, гости, платья от именитых кутюрье и бриллианты от Картье. А ты собираешься пойти в детских туфельках?
— Ну да.
— Это катастрофа, — она прикладывает пальцы к вискам.
— Да, ладно. Я могу и не ходить… — слова застревают у меня в горле от ее гневного взгляда.
— Екатерина, чтобы я такого больше не слышала, — гневно отчитывает она меня. — И вообще, лучше бы я тебя слышала реже…
Последнее она скорее бурчит себе под нос.
— Девушки, а ее волосами вы собираетесь заниматься? — Нелли Эдуардовна оборачивается к замершим девушкам и те начинают носиться по салону, натыкаясь друг на друга.
— А что не так с моими волосами? — я подхватываю длинную прядь и разглядываю розовый кончик.
— Цвет! — чеканит «бабуля».
— Мне нравится цвет!
— А мне нет!
— Нет! — тут я настроена решительно. — Мне нравится мой цвет. И ничего менять я не дам!
— Господи! За что мне такое наказание? — приложив руки к груди, восклицает «бабуля».
— За все хорошее, что ты сделала миру, — от глубокого голоса мурашки пробегают по моей спине.
— Дмитрий! — Нелли Эдуардовна улыбается сыну вымученной улыбкой и наклоняет голову, позволяя ему поцеловать ее.
— Воюете? — он не спрашивает. Он знает ответ.
— Она невыносима!
— Девушки, кто будет заниматься Екатериной? — опекун оборачивается.
Одна из девушек делает шаг в нашу сторону.
— Я не буду красить волосы! — заявляю резко. Девушка замирает, как вкопанная.
— Будешь, — опекун говорит негромко, но твердо.
— Нет.
— Екатерина, — он надвигается на меня. А я пытаюсь вжаться в кресло.
В этом салоне, среди розовых кресел, маникюрных столов и журнальных столиков он выглядит пугающе. Высокий мужчина с очень широкими плечами и сверкающими ярко-голубыми глазами.
Он подходит совсем близко. Через тонкую ткань брюк ощущаю его крепкие бедра, замершие между моих ног.
Он наклоняется и опирается на подлокотники двумя руками. Его лицо оказывается на уровне моего. Но от этого только хуже.
Я вся дрожу внутри. Дыхание сбивается, вдоль позвоночника пробегает холодок.
— Екатерина, — говорит он почти мягко. —
С каждым новым словом его голубые глаза разгораются ярче. Его голос сквозит уверенностью.
Горячее дыхание касается моего лица. Через тело словно электрический ток пропустили. Вздрагиваю и сжимаю ноги, касаясь его бедер.
От этого легкого касания кожа вспыхивает, а низ живота томительно ноет.
Люся, возьми себя в руки, дура чертова!!!
— Ты меня поняла? — он не собирается оставлять меня в покое, пока не получит ответа.
Я вся дрожу. Закусываю губу. Сжимаю ладони в кулаки, только бы не коснуться его щеки.
Темные короткие волоски уже пробились на его щеках. Какие они на ощупь?
Жесткие и так щекотно колют ладони. Я помню… Я все еще это помню.
И ТАМ он тоже бритый и слегка колючий…
Чувствую, как вспыхивают щеки, кровь стучит в висках. Жар разливается по телу, сметая напряжение и разнося возбуждение по венам.
Перевожу взгляд на его губы. Пухлые, блестящие, слегка приоткрытые. Сглатываю.
Напряжение между нами нарастает. Кажется, его чувствуют все в этом чертовом зале.
— Хорошо, — шепчу я. Лишь бы отошел. Лишь бы не касаться его, не чувствовать его запах.
— Отлично! — он легко отталкивается от кресла.
Но в его глазах на самом дне я замечаю разочарование. Мной? Ситуацией?
Чего он ждал? Что я буду сопротивляться? Или что я его поцелую?
— Прошу, садитесь, — вокруг меня суетится молодая девушка. Наверное, моложе меня.
— Давай оставим все, как есть, — почти шепчу я. — Скажешь, что краска не легла, а?
Ее личико из милого и услужливого тут же становится резким.
— Вы что? Нелли Эдуардовна дала четкие указания на счет цвета и длины…
— Еще и длины? — я удивленно хлопаю глазами.
Она молчит, делая вид, что занята моими волосами.
— Ну хотя бы розовый оттенок мы можем добавить? Совсем чуть-чуть? Пожалуйста-а-а.
Она неуверенно косится на «бабулю», которая мило беседует с хозяйкой салона.
— Ну… только если в виде корректора желтизны… — девушка явно не уверена.
— Отлично, ненавижу соломенный цвет, — откидываюсь в кресле и довольно жмурюсь. Я кое-что придумала. Лишь бы прокатило. — Давай, разводи свои краски.
Девушка удивленно косится на меня, но все же разводит все необходимое.
Я не очень люблю все эти покраски и завивки. Кроме эксперимента с оттеночной маской, я и волосы то не красила. А вот Катя жить не могла без краски для волос. Поэтому процедуру я себе отлично представляю. Сначала осветлить — выровнять цвет. Потом затонировать.