Покрытый Льдом
Шрифт:
— Тебе не нужно было беспокоиться об этом.
— О, поверь мне, это нужно. Я ничего не испорчу на этом мероприятии, — я начинаю торопливо рыться в своей сумке. Беспокойство из — за того, что мы встречаемся с Заком, и все взгляды, устремленные на нас, повергают меня в небольшую панику. Я привыкла к тихой, уединенной жизни. Это моя зона комфорта.
— Луна, ты можешь быть в мусорном пакете, но всё равно останешься самой красивой женщиной в комнате.
Я краснею, но продолжаю изучать содержимое своей сумки.
—
— И тебе действительно не нужно беспокоиться о покупке платья и туфель. Я позабочусь обо всём, что ты захочешь.
Я поднимаю голову, чтобы сказать ему: “категорически нет”. Но он уже исчез. Примерно через минуту он возвращается, держа в руке черный кожаный бумажник.
— Вот, возьми мою кредитную карточку. Покупай всё, что захочешь. Купи двадцать платьев и миллион пар обуви. Всё твоё.
Он протягивает свою черную карту "АМЕКС" с выжидающим выражением на лице.
— Зак, я не могу это принять. Я отказываюсь тратить твои деньги.
Он берет меня за руку и вкладывает мне в ладонь свою карту.
— Возьми её. Позволь мне побаловать тебя.
Я кладу карточку в передний карман его джинсов.
— Нет. Спасибо, и, честно говоря, это очень любезно. Но у меня всегда были свои деньги, и я обходилась тем, что у меня есть. Я не собираюсь начинать пользоваться твоими деньгами.
— Знаешь, иногда ты можешь быть очень упрямой?
— И это одно из моих лучших качеств, — я машу рукой перед собой. — А теперь мне нужно убрать свои трусики, без свидетелей.
— Когда ты возвращаешься к предсезонным тренировкам?
Зак сидит на противоположном конце дивана, вытянувшись и заложив руки за голову, и выглядит невероятно. Он мог бы, по крайней мере, отказаться от серых спортивных штанов. Мне требуется вся моя сила, чтобы сосредоточиться на “Сводных Братьях”, а не пялиться на него.
— Легкая тренировка начинается завтра. Я проведу пару часов в тренажерном зале со своим тренером.
— Знаешь, я всегда представляла, что это довольно страшно — кататься на коньках.
Вытянув руку, он ставит фильм на паузу и слегка подталкивает меня ногой.
— Ты хочешь сказать, что никогда не была на льду?
Я качаю головой.
— Нет, с чего бы это?
Он пожимает плечами.
— Верно. Я просто автоматически предполагаю, что все катались на коньках.
— Тебе нравится то, что ты делаешь?
Зак поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, его глаза задумчиво прищуриваются.
— В тридцать один год я начинаю чувствовать
Я слегка склоняю голову набок.
— Но сейчас ты полностью в порядке, верно?
Он ерзает, и я могу сказать, что всё не в порядке, но не физически.
— Это трудно объяснить.
Я смотрю на своё обнаженное запястье, проверяя несуществующие часы.
— У меня есть время. Четыре дня, если точно.
Он усмехается и выпрямляется.
— Такого раньше никогда не было. Меня и раньше сильно били, и я участвовал в большем количестве драк, чем…ты знаешь, я участвовал во многих драках.
Я повторяю его движения и сажусь прямо.
— Ты беспокоишься о том, как это отразится на твоем психическом состоянии?
Он чешет грудь, в уголках его глаз появляются морщинки в раздумье.
— Возможно. Он мог легко убить меня. Судя по тому, как я ударился о борт, мне повезло, что я не сломал себе шею.
Я не видела запись. Я не могла посмотреть. Когда я услышала, насколько это потенциально серьезно, я обзвонила все больницы в центре Манхэттена, какие только смогла придумать, отчаянно желая получить последние сведения о его состоянии. В конце концов, мне пришлось положиться на новостные агентства и социальные сети, чтобы держать себя в курсе событий. Как только я поняла, что он проснулся, я не смогла достаточно быстро добраться до своего телефона, чтобы позвонить ему и проверить, что с ним всё в порядке.
— Я знаю, — говорю я приглушенным тоном.
— На самом деле мы играем, не думая о том, насколько опасен наш вид спорта, но тот день как бы напомнил об этом. Я хочу жить после окончания карьеры. Ожидается, что я вернусь в команду и продолжу с того же места — делать всё, что в моих силах, и защищать других. Но ты была права.
— В чём?
Он делает глубокий вдох и медленно выдыхает.
— Кто прикроет мою спину?
Я.
— Джон твой лучший друг и капитан. Может быть, тебе стоит поговорить с ним. Скажи ему, что ты чувствуешь.
Он усмехается.
— Когда — то стойкий и выносливый Зак Эванс теперь до смерти боится льда.
— Меня это бесит, — говорю я, скрещивая руки на груди.
— Почему?
— Просто эта постоянная потребность мужчин притворяться, что всё в порядке, когда это не так. Если это тебя беспокоит, тогда скажи что — нибудь. Это не значит, что ты слабее. Во всяком случае, это показывает твою силу.
Глаза Зака смягчаются в свете работающего телевизора, и его красивое лицо заметно расслабляется, как будто это то, что ему нужно было услышать. Возможно, одобрение или просто понимание.