Покрывало ночи

Раткевич Сергей

Страшным было правление короля Лимеа – и все же мало что навевало такой ужас, как зияние пустых кресел за пиршественным столом – пустых кресел, которых становилось все больше и больше с каждым пиром. Никто и помыслить не мог, что людям вновь придется увидеть пустые гербовые кресла. И где – на свадебном пиру молодого короля!

Вельможи молчали, тараща глаза. Прошлое – казалось, так надежно похороненное! – взломало гроб, разрыло могильную землю и высунуло наружу нагло ухмыляющийся череп.

Кое-кто, приметив, что кресла-то еще те, прежние, что от времен Лимеа остались, презрительно усмехался – дескать, никого-то еще щенок не казнил, так чужими казнями стращаешь! Напугал

один такой! Но большинство смотрели на молодого короля с откровенным ужасом. Худшей пакости судьба устроить не могла бы, хоть она целую вечность старайся – променять сумасшедшего тирана на вполне разумную сволочь! Это сейчас он никого казнить не станет, свадьба как-никак – а вот уважит традиции, и тогда… что тогда начнется, лучше не думать. Тут, господа, неподалеку монастырь был. Хороший. Что, все еще стоит? А вы мой родовой герб не подержите? Да-да, и меч тоже! Вот спасибо! Век буду Богов молить. Да-да, именно молить. А чем еще в монастыре заниматься? Да бросьте вы, этого разве монастырь удержит! Это вам не высокородный Лимеа. Такой отовсюду добудет. Не побоится рук запачкать. Было бы что пачкать. У-у, недокормыш худородный! Такие-то пуще всякого другого лютуют. Ох, лихие времена настают. Говорил я вам! Зря все эти покушения! Покушались овцы на волка, да он их всех слопал!

А еще всех напугало ледяное равнодушие королевы. Ей Роади рассказал, конечно же, о своей задумке с креслами – иначе она вряд ли смогла бы спокойно созерцать то, от чего у нее темнело в глазах на любом пиру ее отца; видеть весь тот ужас, который ушел со смертью старого короля, созерцать его воскрешенным – да вдобавок по мановению царственной руки ее любимого супруга. Однако она созерцала – и в глазах напуганных вельмож выглядела таким же чудовищем.

А вокруг царственной четы стояло пять телохранителей в полумасках. Пять телохранителей, в воинской доблести которых всем присутствующим довелось убедиться совсем недавно, ну вот только что. Они стояли, молча скрестив руки на груди, и вовсе не выглядели угрожающе – но все знали, что стоит только королю шевельнуть пальцем… впрочем, король не торопился шевелить пальцами. Видно, хотел все-таки соблюсти традиции.

– Прошу всех садиться! – повелел Роади и сел.

Рядом с ним величественно опустилась в кресло Оанхиль.

– Откуда столько печали на лицах? – продолжил король. – Я надеюсь, вы не перепутали свадьбу с поминками?

«Мы-то не перепутали!» – молчали придворные – но кто из них осмелился бы произнести такое вслух? Сегодня, конечно, свадьба – но кто сказал, что завтра с утра пораньше так уж хорошо помирать?

На лицах вельмож появились вымученно-кривые улыбки.

– Если б мне кто сказал, что они достают их из карманов и приклеивают наподобие фальшивых бород, я бы поверил! – сам себе пробормотал Роади – однако Оанхиль услышала его и негромко фыркнула со смеха.

– Я думаю, вы все заметили, что стульев несколько больше, чем гостей, – непринужденно продолжил он вслух. – Жалко, что я король и не могу неприлично выражаться на собственной свадьбе – а то бы я объяснил, что это не потому, что я решил, будто у кого-то из вас несколько задниц!

С перепугу кто-то не сдержался и хихикнул нервным фальцетом. Король посмотрел на него с интересом. Несчастный потерял сознание и сполз под стол – а что ему еще оставалось?

– Нет, – как ни в чем ни бывало продолжил Роади. – Дело в другом. Просто король не может приступить к своему свадебному пиру в отсутствие своих маршалов. Традиция, понимаете ли… Да и неудобно как-то. Невежливо.

Король махнул рукой – и двое его телохранителей направились в дальний угол зала. Только сейчас высокородные вельможи

заметили, что угол тот отделен от остального зала плотной занавесью. Быть может, они и раньше углядели бы… если б хоть кто-то из них смог обратить внимание хоть на что-нибудь, кроме угрожающе пустых гербовых кресел.

Телохранители сорвали занавесь.

Кто знает, что ожидали увидеть за этой занавесью до дрожи напуганные вельможи? Во всяком случае, отряд головорезов, готовых к немедленному растерзанию всех и вся, их бы не удивил. Да и огнедышащий дракон, пожалуй, тоже. Потому как если этот гаденыш и в самом деле решил пойти по стопам не к ночи будь помянутого достославного душегубца Лимеа, то от него всего можно ожидать. Ну просто вот всего! И разве король, которого только что пытались убить, не может отплатить той же монетой? Ах, он не знает виновных?! Бросьте, когда это королей интересовало, кто же на самом деле виновен?

А вот чего никто из них не ожидал, так это небольшой толпы молодых нарядно одетых и чем-то сильно взволнованных людей. И вроде бы даже… знакомых людей.

Знакомых?

Испуганные взгляды вельмож шарили по внезапно появившейся толпе, не в силах узнать стоящих – но и не в силах признаться, что эти люди вовсе им незнакомы. Да нет же, знакомы! Еще как знакомы! Вот этот… и… и этот… и те двое… и вон тот… и этот!.. и эти!.. и все остальные! Отлично знакомы! Просто…

… их нет среди живых. Совсем нет. Казнены высочайшими указами Его Величества Короля Лимеа.

Перед живыми стояли мертвые. Стояли, смотрели и очень чему-то волновались. Сыновья, внуки, младшие братья сидящих в зале вельмож. Цвет молодого дворянства Аргелла – те, которые завтра должны были стать…

… те, которые никогда не станут. Никем не станут. Потому что их уже нет. Исхудавшие, с запавшими щеками, они казались выше и стройней обычного.

– А выросли-то как! – не сдержавшись, свистящим шепотом выдохнул какой-то престарелый вельможа.

Но разве мертвые растут? И как посмел Его Величество устроить этот гнусный спектакль? Как смог устроить? А если это не спектакль… тогда – что? Зачем потревожены мертвые? Какая гнусная магия привела их в мир живых? И что будет дальше? Чем еще отомстит злопамятный молодой король зарвавшейся знати? Какую кару удумает?

Некоторые уже нашли ответ на этот вопрос и со страхом глазели на пустующие гербовые кресла. Вот сейчас Его Величество прикажет… и мертвые займут места среди живых. Чтоб запомнили – чтоб надолго! – чтоб навсегда запомнили, кто здесь король. Вот посидят живые среди мертвых, поглядят на казненных и… никогда больше! слышите, никогда!

– Я приглашаю к своему королевскому свадебному столу моих маршалов! – проговорил Роади. – Ну что же вы, господа – прошу!

Молодые люди нерешительно переглядывались, кажется, не вполне понимая, к кому именно обращены слова короля. Тогда, встав из-за стола он подошел к ним – неслыханное нарушение этикета! – и сам пригласил их за стол.

Его Величество приказал – и мертвые заняли места среди живых.

Заняли – и оказались… живыми.

Лимеа не жаловал публичных казней, предпочитая в одиночестве любоваться работой палача. А еще он никогда не выдавал трупы замученных и казненных. Даже высокородных.

«Кто бунтовщик и заговорщик – тот не дворянин!» – отвечал он высокородным отцам, нижайше испрашивающим позволения хотя бы голову сына похоронить.

И вот теперь оказалось, что зря мечтали похоронить эти головы. Они еще пригодятся живым – а вновь прибывшие живы, еще как живы! В этом не было ни малейшего сомнения. Они набросились на еду с какой-то прямо-таки не дворянской жадностью… а потом один порезал палец, а другой расчихался…