Полчаса искренности

Настик

– Привет. Ты там, у озера, потерял… - чувствуя спиной пристальный взгляд Снейпа, Гарри полез в карман и вытащил круглый медальон с порвавшейся цепочкой.

– Спасибо! А я и не заметил, - Роберт явно чувствовал себя гораздо свободнее.
– Северус, цепочка порвалась. Починишь?

Гарри мысленно застонал: одно дело, когда Роберт называет Снейпа по имени за глаза, а так, как сейчас… Гарри уже был готов в лучшем случае к Обливиэйту, но случилось абсолютно непредвиденное им.

– Репаро, - негромко произнес Снейп, и концы цепочки, свисавшие с ладони Гарри, соединились.

После чего Гарри услышал шаги за спиной, и рука Снейпа взяла медальон из его ладони.

– Поттер, прекратите ваши попытки прикинуться пылью на полу. Во-первых, у вас ничего не получается, а во-вторых, всю пыль у меня в кабинете вытирают эльфы. Роберт, иди оденься, - Снейп прошел в дверь, прошелестев мантией, но Гарри уже не казалось это таким зловещим как всегда. Ему казалось, что у него начались галлюцинации, потому что не может ведь быть такого, что бы Снейп действительно пошутил?

Глава 4

С того вечера все и началось.

Я до сих пор уверен, что не следовало пускать Поттера в мои комнаты. Узнать в чем дело, забрать медальон Джеймса, унизить, морально размазать по полу - и выгнать. Однако я его пропустил в кабинет, а там уже до него добрался Джеймс…

Странное дело. Я могу запугать целую ораву студентов, но не могу справиться с собственным сыном.

В общем, тем вечером Джеймс затащил его в гостиную пить чай.

Нет, наверное, это было смешно, наблюдать за тем, как Поттер постоянно дергается, стоит мне только бросить на него взгляд. Однако поняв, что мой взгляд не является настолько убийственным как, скажем, у василиска, он немного расслабился и даже смог поговорить с Джеймсом нормально и без заиканий.

Поттер просидел у меня до половины одиннадцатого. Наверное, я никогда не прощу этого себе.

Потому что именно в эти проклятые полчаса я смотрел на него и вспоминал то, что давно должен был забыть.

Тогда я проводил его до гриффиндорской башни. А на следующий день он на обеих парах по зельям пялился на меня во все глаза.

Но, к счастью, я не оправдал его ожиданий. Я не знаю, кого он хотел во мне увидеть. Я был все тем же старым, грязным профессором зелий. Я отчитывал его, смешивал с грязью и снимал баллы. Но мне все больше казалось, что он уже увидел меня настоящего и никогда больше этого не забудет.

Когда он пришел на следующий вечер, его встретил Джеймс. А когда он провел Поттера в гостиную, стало глупо его выгонять. Я только предупредил, как обычно холодно, что сниму с его факультета баллы, если он снова задержится после отбоя.

Поттер просидел с Джеймсом полтора часа. Я был в кабинете, и до меня периодически доносился только их смех. А потом, когда я вошел в гостиную, то увидел, что Поттер стоит перед каминной полкой и рассматривает фотографии.

Я сам слишком любил смотреть на них вечерами, а потому мог припомнить даже самые мелкие детали, не говоря уже о главном.

Это в основном были фотографии школьных времен. На самой старой мне было девять лет. Я только что получил письмо из Хогвартса. Это была единственная фотография, где была изображена моя мама.

Она улыбалась, прижимая меня к себе, и казалась

счастливой, не зная о том, что жить ей осталось совсем недолго. Она умерла от побоев отца, когда я был на первом курсе.

На другой фотографии я стоял рука об руку с Лили Эванс. Именно эту фотографию и рассматривал сейчас Поттер.

А третья фотография - у меня подпрыгнуло сердце, когда я подумал, что Поттер может добраться до нее, - аккуратно лежала изображением вниз. Храни Мерлин сообразительность моего сына! Однако я не сомневался, что любопытство Поттера может зайти слишком далеко, и предпринял более радикальные меры.

– Позволю себе вам напомнить, Поттер, что ваше неуемное любопытство еще никогда не доводило до добра ни вас, ни ваших близких. Поэтому советую вам поставить на место мои фотографии и отойти от камина. А еще лучше - уйти к себе.

Он послушно поставил на место фотографии, не поворачиваясь ко мне, отошел к дивану и молча сел. Джеймс, стоявший у столика с чайником, обернулся ко мне. Он хмурился, между его бровей залегла маленькая складка, которую я не любил. Я сердито вздохнул и подошел к нему.

– Поставь все на место и сядь. Я сам заварю, - тихо приказал я. Джеймс послушался. Я начал обычный вечерний ритуал заваривания чая.

Только через несколько минут я понял, что меня переполняет странное беспокойство. Причину искать было не надо, она, то есть, причина, сидела сейчас на диване перед камином и нагло рассматривала близорукими глазами мои фотографии с безопасного расстояния.

Я сам не знал, что удерживало меня от того, чтобы сейчас же не взять мальчишку за шиворот и не вытолкать его из моих комнат. Хотя нет, знал. Привязанность моего сына к нему. Пожалуй, сейчас я ненавидел Джеймса за это. За то, что мне приходится терпеть и сидеть рядом с сыном этого Поттера. И с каждым его поступком убеждаться, что он совсем не похож на отца и что у меня нет причин презирать и ненавидеть его, с каждым его словом понимать, что у меня все меньше и меньше сил его отторгать.

Когда чай был готов, я перенес поднос с тремя - так странно!
– чашками на столик и сел в кресло, вполоборота к Поттеру и Джеймсу, который, поджав ноги, сидел рядом с ним. Напряжение Поттера можно было пощупать, и я хмыкнул.

– Не бойтесь, Поттер, не отравлено.

Он отвел глаза и взял чашку. Я добавил:

– Но на вашем месте я бы так не доверял людям, которых в чем-то подозреваю.

Он замер, заставив меня улыбнуться - мысленно, разумеется.

– Северус шутит, - Джеймс обиженно посмотрел на меня. Я пожал плечами. Все равно вечер уже испорчен.

Поттер молча положил в чай две ложки сахара. Меня передернуло. Я ненавижу сладкий чай.

В гостиной царит напряженное молчание. Поттер исподлобья разглядывает меня, словно не веря своим глазам. Видит Мерлин, я не хотел показывать ему свое второе лицо. Но сейчас половина десятого, и с меня спадает маска, бесстыдно демонстрируя кожу, обнажая нервы и раны.

Тишину нарушил именно его голос.

– Профессор, а вы дружили с моей матерью?

Я кивнул.

– Вы не могли бы что-нибудь рассказать мне о ней… сэр?