Полет Бога грома
Шрифт:
– Хорошо, юный заговорщик, ты хоть дату изготовления смотрел на пирожных?
– Девушка легла на живот и потянулась к пластмассовой коробке со сладким. Посмотрела на наклейку с датой изготовления, и удовлетворенно улыбнулась.
– Конечно.
– Кивнул Минато и, подумав, тоже растянулся на пледе. В Конохе тоже были товары со сроком годности, но обычно об этом можно было спросить у продавца, а в этом мире в супермаркетах и магазинах подобное мало практиковалось. И если по-честному, то юный шиноби смотрел какие лучше купить пирожные в интернете, просто не разбираясь в сладком. Он ведь не любил сладости. Нина открыла коробку, взяв шоколадное пирожное (их в коробке было шесть штук и все разные) и протянув его подростку.
– Попробуй.
– С улыбкой попросила она, и Намикадзе, вздохнув, откусил немного. Вкус у сладости оказался пренеприятнейшим. Какие-то добавки и излишняя сладость. Минато так сильно скривился, что Нина рассмеялась. Тем
– Ясно, тебя стоит кормить всем натуральным… - А ведь даже сосиски и иногда колбасу Нина готовила сама, потому их гость из другого мира спокойно потреблял, в отличии от покупных.
– На днях обязательно приготовлю очень вкусное печенье, думаю, тебе понравится.
– Минато не любил сладкое. Но смотря на Нину подумал, что ему понравится всё, что она приготовит.
– Можно вопрос?
– Намикадзе решил не идти окольными путями, а спросить всё напрямую. Прямолинейный подход, как ему казалось, Нине понравится больше, ведь она и сама так поступает. Если беспокоится - говорит об этом, если веселится - улыбается и смеется… Только когда грустит, становится очень скрытной. Девушка заинтересованно посмотрела на подростка и, сдержав зевок, кивнула. Минато набрался храбрости и, серьезно посмотрев в сонные глаза наставницы, - расскажи о себе, пожалуйста. Хоть немного.
Нина опешила. Не то, чтобы это была такая уж большая просьба или еще что. Просто неожиданно. Хотя и логично: сама-то она расспрашивала о его жизни, а о себе ни словечка не сказала, кроме как краткой информации о семье в начале их знакомства. Как-то не очень хорошо вышло, ведь она заботится об этом подростке и даже живет с ним в одной комнате. Девушка помрачнела, хмуро смотря куда-то в сторону. Одно дело понимать необходимость и важность рассказа о себе и совсем другое раскрывать перед кем-то душу.
– Давай ты лучше будешь задавать вопросы?
– Предложила Нина. Она не знала, что ей стоит рассказать о себе. Не знала, что именно интересует Минато. Юный шиноби со вздохом согласился, с самого начала понимая, что это будет нелегко. Нелегко для них обоих. Всё было бы намного проще, не будь они уже так близки, пусть еще есть, куда стремится. Будь всё это простой допрос, то Намикадзе бы не заморачивался, но это был разговор. Разговор двух близких людей, не желающих причинять друг другу боль. На самом деле, это было немного в новинку для подростка. С Фугаку он никогда не заводил таких разговоров, которые могли бы как-то задеть или вызвать неприятные воспоминания.
– Можешь… рассказать о своей бабушке?
– Наобум предложил юный шиноби, вспомнив об этой явно замечательной женщине. Замечательно, потому что Нина всегда о ней очень тепло отзывалась.
– Если, конечно, тебе не слишком больно об этом вспоминать.
– Нина закрыла глаза в ответ, прикусив губу. Ей не было больно так, как три года назад. Но что-то все еще скреблось на душе, душило и не давало покоя. Застарелая боль… “А какого ему было рассказывать мне о приюте?” - эта мысль придала сил и решимости. Нужно уметь иногда переступать через свою боль, оставлять прошлое в прошлом.
– Моя бабушка… - Девушка прикрыла глаза, нежно улыбнувшись от воспоминаний о ней. Её бабушка стала ей матерью, всегда была рядом и поддерживала, направляла, учила. Своим характером и взглядами, принципами и некоторыми увлечениями девушка была обязана именно бабушке. Нина была бесконечно благодарна своей бабушке и… очень скучала по ней.
– Её звали Анна Сергеевна. Она была учителем музыки в школе… Научила меня петь, учила хореографии и даже отдала в танцевальный кружок. Мы много времени проводили вместе, потому что она меня и воспитывала в основном. Мама была городской девчонкой, не приспособленной к семейной жизни и уж тем более к жизни деревенской. Отцу пришлось много ремонтировать дом, чтобы было как в городской квартире. Он очень любил маму, был готов на всё для неё, но ей этого было мало. Я не осуждаю её… ну, стараюсь не осуждать, у нас с ней слишком разные взгляды на жизнь и разное воспитание.
– Девушка покачала головой, снова закусив губу. Минато сжал её руку, внимательно слушая рассказ.
– Отец так страдал, когда она ушла. Она была для него всем, любовью всей его жизни. Бабушка говорила, что когда её муж погиб на войне, она ощущала себя точно также. Если бы ей не помогала подруга-соседка, бабушка бы не дожила даже до первой годовщины смерти своего мужа. Бабушка шутила, что наша семья - однолюбы. Всё началось с нашего прадеда, в честь которого назвали моего отца… Отец пил. Много. Он словно задался целью утопиться в алкоголе. Плакал, даже. Перебирал её вещи, вспоминал о прошлом… иногда, в пьяном угаре, порывался выкинуть все её вещи или вовсе сжечь, но бабушка всё контролировала в этом доме. Не давала мне смотреть на пьяного и плачущего отца, а ему не давала творить глупостей. Только все равно я видела, а он все равно творил, продолжая заливаться дешевой водкой. Когда он впервые
– И тебе больно иметь от него секреты.
– Тихо озвучил он не высказанное, но такое очевидное. Намикадзе не знал своих родителей или не помнил их, но сейчас размышлял о том, что оно и к лучшему. Не о ком соболезновать, нет смысла мечтать о той жизни, в которой они могли быть рядом с ним. Их нет, и он их не знает, всё. Никаких “если бы они выжили”, никаких сильных сожалений или боли от их потери. Он не терял их, потому что и не приобретал. А вот Нина… сейчас Минато понимал как никогда, какого было сиротам из его приюта. Иметь семью, может не самую крепкую и дружную, но семью, а потом потерять её. У Нины остался только отец и потому она еще сильнее любила его, дорожила им и их отношениями. Подросток ощутил себя очень паршиво от того, что, можно сказать, встал между отцом и дочерью. Что стал секретом последней от первого. “Я вернусь в свой мир и…” - подумал он, но мысль оборвалась. Он вернется в свой мир и что? Ничего не вернется на свои места. Эта ложь, этот секрет уже есть у Нины. Это свершившийся факт, который будет преследовать её до конца жизни и заставлять её стыдливо отводить взгляд от родителя, в котором она души не чает. Своим исчезновением Минато ничего не решит, но… он так и не отказался от мечты вернуться в Коноху и изменить её.
– Всё хорошо, Минато. Ты ни в чем не виноват, это полностью мой выбор.
– Девушка легко улыбнулась ему, приблизившись и погладив по голове. Она лежала на боку, подперев голову одной рукой. Её волосы вылезли из пучка и их сейчас чуть трепал ветер, который также игрался с зеленой листвой, заставляя её шелестеть. Запах кофе и ромашкового шампуня щекотали обоняние подростка.
– Если бы не моё появление… - Начал было он, но Нина накрыла его рот ладонью, продолжая улыбаться.
– Появление, в котором ты не виноват. Понимаешь? Ты не виноват, что появился в этом мире. Не виноват, что мои друзья притащили тебя ко мне. Не виноват, что я притащила тебя к себе домой и скрываю тебя от отца. Всё это ни капли не зависело от тебя. Это был мой полностью продуманный и взвешенный выбор, последствия которого я готова принять.
– Наставница покачала головой. Намикадзе смотрел на неё во все глаза, ощущая тепло её руки на своем лице, и ощущал, как ему начинает не хватать воздуха. Снова дыхание сперло. То ли от её близости, то ли от её аромата, то ли от таких искренних и теплых слов.
Нина убрала руку с его лица и легла на плед, подложив ладони под голову и прикрыв глаза. “Ты ни в чем не виноват” - сонно пробормотала она… и судя по её спокойному дыханию - уснула. Минато улыбнулся, повернув голову в её сторону. Её умиротворенное лицо действовало на него так странно. Ему хотелось улыбаться и… защищать её? Или прикоснуться к ней? Послышался совсем тихий для обычного человека треск. Яблоко оторвалось от ветки и стремительно полетело вниз. Подросток перехватил его, не позволив упасть на голову спящей наставницы. Выкинув плод в высокую траву, Намикадзе задержал дыхание. Он чуть нависал над мирно спящей девушкой и ему до судорог хотелось к ней прикоснуться. Вспомнились ощущения её мягких волос под пальцами, когда он ночью успокаивал её и гладил по голове. Вспомнилось её мягкое теплое тело, которое он заключал в объятия. Минато медленно наклонился ниже, робко проведя пальцами по её волосам, заправляя прядь за ухо… провел пальцами по щеке, задев большим пальцем уголок губ… и резко отпрянул, тяжело дыша. Он покраснел так, словно делал что-то непристойное. Хотя именно так ему всё и казалось со стороны! Подросток взял лимонад и сделал пару глотков. Газированный напиток щекотал язык, но оставлял привкусы разных добавок и невыносимую сладость. Сердце бешено колотилось в груди, заставляя пульс биться в висках колоколами. “Что я вообще делаю?!” - от того, чтобы позорно сбежать, удерживало лишь то, что Нина спала и оставлять её одну не позволяло что-то внутри. Он же её защитник, она сама его так назвала…