Полет к солнцу
Шрифт:
– Я несчастна, Альбус! Я несчастна!
– Я знаю, - вздохнул он и погладил её по спине. – Пойдем в дом.
В передней Викки сбросила плащ и немного брезгливо осмотрелась. Она не была здесь дольше всех, и запущенность обстановки, кажется, удивила её.
– Тебе… следовало бы прибраться, а то пылью пахнет, - она принюхалась потом провела ладонью по щеке Альбуса. – И побриться. Раньше тридцати тебе бороду отращивать не стоит, нелепо смотрится.
Живо пройдя на кухню, она наклонилась к давно остывшему камину.
– О Мерлин, чем ты его топишь? – двумя пальчиками Викки достала
– Знаю, - ответил Альбус, усаживаясь за стол, и потер виски. – Я только что от Горация.
Викки застыла у камина, на спички у нее в руках капнули слезы.
– Он предпочел мне эту Крейвуд. Эту злобную клушу!
Она отшвырнула коробок и топнула ножкой.
– Элла, наверное, радуется. Пишет ему, да? Он хвастался? Показывал тебе письма? Она смеется надо мной, а он наслаждается её остроумием?
– Нет, - Альбус подобрал коробок, подошел к камину и стал растапливать сам. – Наполни чайник, пожалуйста. Ты знаешь, что Крейвуд использовала приворотное зелье. Я не знаю, почему Гораций считает себя обязанным спасать эту дрянь…
– Потому что видит в этом шанс спастись от брака со мной, - вздохнула Викки. – Он давно не был доволен, но трусил разорвать помолвку без повода.
– Ну так не жалей о нем, - вырвалось у Альбуса. – Он того не стоит.
«Сказать ей про Геллерта или нет?»
– Да уж, и притом он сам себя наказал браком с Эллой, - кивнула Виктория, нарезая хлеб, чтобы сделать гренки. – Представь, она прислала мне письмо, где в самых издевательских выражениях просила поздравить её с победой.
– Это было сегодня? – мягко спросил Альбус, с отвращением представляя смеющиеся болотные глаза Крейвуд.
– Это было пять дней назад, - ответила Викки вяло. – А сегодня я приняла предложение Оскара Фенвика, секретаря моего отца. Я выхожу за него замуж.
Альбус выпрямился во весь рот, взмахнул руками сбив неубранную с утра миску.
– За Фенвика? Да ведь он… Он подонок, каких мало! – он остановился на секунду ,вспомнив, что Викки не знала о случившемся с Анджелой. – Он… Он ничтожество, и к тому же жесток. Я лучше его знаю. Он был старостой на Гриффиндоре.
– Он говорит, что любит меня, - Викки пожала плечами. – Людям свойственно меняться. И вообще, Альбус, пойми, - она вдруг сложила руки. – Я не могу допустить ,чтобы эта Крейвуд торжествовала. Чтобы они с Горацием наслаждались жизнью, а я осталась брошенной невестой – посмешищем для всего света.
– Да какое тебе дело до всего света?! – Альбус вскипел. – Скажите пожалуйста, ценность! Какая разница, что о тебе скажут глупцы и бездельники? Постоянно оглядываться на них – это независимость, по-твоему?
– Я не хочу быть проигравшей, - Викки шмыгнула носом.
– Ну хорошо, - Альбус взял у нее сковородку и закрепил над огнем- а то еще обожжется, когда будет ставить. – Все равно, зачем тебе Фенвик? Выходи за Элфиаса. Он любит тебя. Он отличный парень. Он будет просто счастлив.
– В этом-то и беда, - она снова вздохнула. – Он будет счастлив, а потом я встречу настоящую любовь – это ведь обязательно случится, Альбус. И что
Они выпили чаю, и она ушла, а Альбус остался. Быстро стемнело, холд стал покусывать руки и кончик носа, но юноша не спешил снова растапливать погасший камин. После дня, проведенного среди живых, желание увидеть своих мертвецов стало невыносимым. Опустившись на пол у окна, он стал ждать.
«Приходите, приходите, мои хорошие, я очень хочу снова увидеть вас. Может, ан этот раз вы меня простите? Я ведь все понял. Я никогда больше не буду стремиться к власти. Только если ен будет иного пути… Но я буду знать предел. Я теперь знаю себя. Мне нельзя брать ответственность… Ари, ведь это не я тебя убил? Будь добра, приди и скажи, что это так. я не смогу жить, понимая, что виноват перед тобой еще и в этом. А хотя… Если из-за меня тебя убили Геллерт или Аберфорт – это ведь еще хуже. Что убийство делает с душой? Не знаю точно, но лучше ведь, чтобы это стало с моей душой, верно? А еще лучше, если бы Геллерт пустил тогда в меня Круциатусом. Я-то заслужил. Как Аберфорт теперь живет? Не представляю…»
Наверху тревожно вскрикнул феникс. Альбус поднялся к себе, выпустил птицу из клетки, открыл окно: Фоуксу надо было погулять, а ночной холод его бодрил. Феникс, взмахнув крыльями, вырвался в ночь, и тут Альбус почувствовал в комнате чье-то присутствие. Радостно обернулся: перед ним стояла Ариана.
– Ари, ведь это не я тебя убил? – он опустился на колени. – Скади, что не я. Пожалуйста.
Она молчала. Он снова кое-что вспомнил.
– Ты не хочешь, чтобы я себя оправдывал? Да, все стало совсем плохо, когда после смерти Камиллы я стал искать других виноватых и забыл, что погубил её сам. Хорошо, я не буду искать виноватых. Только прости меня, пожалуйста. Прости.
Он молча отвернулась, тихо пошла к двери. Альбус поднялся и последовал за ней. Он шел быстро, но никак не мог догнать её, а из комнат между тем появлялись мертвецы: мать, Камилла, Джеральдина, отец… И напрасно он снова обращался к каждому из них: они молчали.
– Я виноват, что забывал по вас, - твердил Альбус. – Я понял все. я не знаю, как это исправить. Простите меня!
Они молчали и шли вперед. Он и не заметил, как они вышли на улицу, не почувствовал ни пронизывающего ветра, ни первых капель холодного затяжного дождя.
– Вы сердитесь, что я не остановил Геллерта, когда он пытал Аберфорта? – гадал Альбус. – Что сделал его несчастным? Я все исправлю! Я всегда буду помогать Аберфорту. Он единственный, кто у меня остался. Только простите меня, пожалуйста…
Ветер дунул так, что зазвенело железо, которым была обложена чья-то крыша. Взвыла собака. Альбус оглянулся: они вышли за пределы деревни, в поле. Мертвецы окружили его. Он потянулся к каждому, чтобы обнять, но едва касался – они исчезали один за другим. Арстаяли Ариана, Камилла, Джеральдина, родители – и он остался в поле, едва дыша.