Полет к солнцу
Шрифт:
Альбус, прости, но мне почти нечего тебе написать. Финеас работает, я работаю. Сказать, что все хорошо? Наверное, да. Мы есть друг у друга.
Ты это тоже помни, пожалуйста. Ты есть у своего брата, ты есть у нас всех. Мы все любим тебя. Пожалуйста, не отдаляйся надолго.
Преданные тебе, Клеменси Йорк и Айла Хитченс.
P.S. Кажется, у Викки что-то случилось. Её мать говорит, что она снова уехала отдыхать. Помилуй, после её возвращения месяца не прошло! И она почему-то не отвечает на письма. А Гораций все хворает, и нас не пускают к нему. Мы очень встревожены».
«Альбус, надеюсь, ты в порядке. У нас
Альбус, знаешь, я все время думаю про твою сестру. Часовщик мучил её, как и меня. Его надо остановить, чтобы он больше не мучил детей. Мне кажется, это все связано с какими-то перекосами во времени, оно не везде одинаковое и правильное, и в этих-то перекосах он живет. А может, он создает их сам? У меня такое чувство, что мы его поймаем, стоит только разгадать эту штуку: почему время идет то быстро, то медленно. Может, как-то небесные тела влияют? Я найду зацепку, я уверен.
И, конечно, тебе не в чем винить себя. Это Часовщик пришел к вам в дом и на какое-то время свел всех с ума. Наверное, твоя сестра что-то о нем поняла, хотела рассказать, и он её за это убил.
В общем, нужно выяснить, что там с Викки. Как думаешь действовать? Девочки даже не могут понять, где она. Лэм».
Осенний ветер ударил в открытую грудь. Альбус поправил куртку и оглянулся. Сад Слагхорнов стал, кажется, еще запущеннее, напоминая лесок, окружавший Буковый дом. Между деревьев блестел пруд, по которому всего несколько лет назад Альбус катал Камиллу – тогда она была жива, и мама, и Ариана тоже, и он помыслить не мог, что однажды все будет иначе. «И по моей вине». Тряхнув головой, Альбус зашагал по узенькой тропинке, которая, насколько он помнил, вела к французскому окну в комнате Горация.
Добравшись до дома, он заглянул в окно: друг сидел у камина, укутавшись в плед и положив ноги на пуфик, попивал из чашки что-то, очевидно, теплое и читал. Когда Альубс постучал по стеклу костяшками пальцев, Гораций чуть не выронил чашку, пару минут сидел потерянный, потом все-таки отворил, стараясь держаться в стороне от сквозняка, и мгновенно закрыл створки.
– Ты в самом деле болен, как я вижу? – пробормотал Альбус, оглядывая тумбочку, уставленную микстурами. Слагхорн вздохнул:
– Увы, да. Прости, я так плохо себя чувствовал, что не смог прибыть на похороны твоей сестры. Прими мои соболезнования.
Альбус кивнул, продолжая ощущать настороженность, зародившуюся, едва он прочитал письма друзей и сопоставил все факты.
– Скажи, зачем ты прячешься от друзей? От Викки? Она так переживает, что сама пропала неизвестно куда.
Гораций развел руками, потом забрался в кресло и укутался пледом.
– Я не хотел её волновать. Я совершенно не подумал об этом.
– Так подумай! – Альбус сел против него. – Напиши, объяснись. В конце концов, у вас свадьба скоро.
Слагхорн очень странно на него посмотрел.
– Думаю, - медленно проговорил он, - Викки захочет подождать, пока у тебя не истечет срок траура. Она не представляет
Альбус пожал плечами: Гораций явно увиливал от прямого ответа, а как вывести его на чистую воду, сложно было понять: очень путались мысли. В дверь постучали, и в комнату вошла чуть постаревшая за эти годы миссис Слагхорн, бормоча на ходу:
– Дорогой, я подала объявление о вашей с Эллой помолвке… Здравствуйте, сэр, - она остановилась, заметив приставшего Альбуса. Тот растерянно поклонился и также поздоровался.
– Ты не предупреждал, что у тебя будут гости, -удивленно обрались миссис Слагхорн к сыну, осевшему в кресле. – Сейчас вам принесут кофе, сэр, - кивнула она Альбусу и вышла, оставив друзей вдвоем.
– Только не говори, что твоя матушка никак не запомнит имя твоей невесты, - мрачно усмехнулся Альбус и заметил, что у Горация дрожат руки. Тот затравленно оглянулся.
– Ты совершенно не понимаешь… Я не виноват. Я не ожидал…
– Помолвка расторгнута? – спросил Альбус жестко. – Свадьбы не будет? Ты боишься объясниться с Викки?
– Напротив, - грустно вздохнул Слагхорн. – Она все знает. Да, поначалу я боялся и скрывался от нее, ссылаясь на болезнь, но в конце концов пришлось все рассказать. Мы с Эллой должны пожениться, и как можно скорее.
Альбус взглянул в упор.
– Я не верю, чтобы ты предпочел нашей Викки идиотку Крейвуд.
– О, - протянул Гораций. – Она не идиотка, поверь. Но ты прав, я не предпочитал, предпочли за меня. Элла заманила меня к себе в гости и, видимо, подлила в чай приворотного зелья. Нас застали. Теперь мне нет другого пути, кроме как жениться.
Альбус моргнул.
– И ты не понял, что пьешь? Ты же знаешь о приворотном зелье все! и зачем ты вообще к ней пошел? Ты же знаешь, она спала и видела, как бы получше выйти замуж! Ну прости, не ожидал.
Он откинулся, скрестив руки на груди. Гораций склонил голову набок:
– Может. Так и к лучшему. Я представляю, что за жизнь ждала бы меня с Викторией. Эти ее потуги быть эмансипе… Её эксцентричность, стремление влезть в то, чего она не понимает… Я не был бы с ней счастлив.
– И потому не особенно и сопротивлялся Крейвуд, хотя сразу все понял? – догадался Альбус. – Ну что ж, мне тоже все понятно. Прости.
«Да, пожалуй, если бы Геллерт вмешался в их жизнь, то было только к лучшему», - он распахнул французское окно, заставив Горация застонать, и вышел в сад.
За Викторию было очень обидно, хотя он не мог не сознавать, что брак со Слагхорном и ей счастья бы не принес. Конечно, ис Геллертом встерчастья ей бы ни к чему… Хотя, может, в её жизнь Геллерт и не внес бы разрушения? Ведь жизнь собственной семьи Альбус разрушил сам.
«Я думал только о власти, - усмехнулся Альбус про себя, когда снова очутился в Годриковой Впадине. – Об ответственности, помнится, говорил… А у самого не хватило ответственности даже на то, чтобы присмотреть за братом и сестрой. Она в могиле, а он знать меня не хочет – и правильно. Он вообще был прав. Не умею я держать. И Горация не мне судить». Следовало теперь подумать, где может быть Викки – но когда Альбус подходил к своему дому, оказалось, что Викки ждала его там. Она укуталась в темно-синий плащ с капюшоном, и все-таки не узнать её было невозможно. Завидев друга, Виктория кинулась ему на шею и уткнулась в плечо.