Полет лебедя
Шрифт:
— Я знаю, герр матрос. Парусные корабли были очень красочными. Но теперь мы перешли в новую эпоху, эру изобретений и прогресса. Только подумайте об этом! С первых дней мореплавания люди зависели от воли ветра, а теперь лишь от небольшого усилия мысли, благодаря которой появился паровой двигатель. Это достижение сделает человека повелителем морей и ветров.
Старый матрос посмотрел с удивлением на своего юного собеседника.
— Чушь! Природа наша мать! Что лучшего мы можем сделать для самих себя, чем использовать ее силы для нашего собственного конца.
Ханса переполнили чувства, и он оторвал одну руку от перил, чтобы жестом подчеркнуть действенность слова.
— Но подумайте о скорости, герр! В спокойную погоду мы совершили путешествие от Копенгагена за сутки! На парусном судне это было бы невозможно!
— Какое значение имеет скорость? — откликнулся старый моряк. — Я плыву в Орхус навестить свою племянницу, но мне очень не нравится ее муж. Зачем же мне спешить?
— Но подумайте о том, что означает пароход для мира торговли! Это целый шаг вперед в истории всей навигации!
— Дьявольские штучки. Я бы сидел на Хольмен-канале и каждый раз, когда бы один из этих пароходов проходил мимо меня, кричал бы проклятия ему вслед. Вот что я думаю об этом!
С этими словами он лихо развернулся на каблуках и исчез в тумане.
Ханс Кристиан улыбнулся. Из этого происшествия получится неплохая история, которую он расскажет Гетти Вульф по возвращении в Копенгаген.
После полудня пароход причалил к Орхусу. Туман перешел в моросящий дождь, и, когда молодой поэт подошел к экипажу, подготовленному для него Йенсом Симонсеном, его настроение было каким угодно, но только не праздничным.
— У меня для тебя великолепные планы, — уверил его Йенс, садясь рядом с Хансом в экипаж и закрывая дверцу. — У меня тоже каникулы. Я занимаюсь бизнесом вместе с отцом, но мне удалось оторваться от дел на какое-то время. Моя сестра с удовольствием побродит с тобой по сельской местности. Она, так же как и ты, любит цветы, деревья и все такое.
Кровь Ханса была холодна как лед, но он старался сделать все возможное, чтобы выглядеть вполне дружелюбно.
— Я надеялся увидеть здесь цыган. Я хотел бы написать о них свою следующую книгу. — И он с надеждой посмотрел на Йенса.
— Здесь много цыган. Но на самом деле это просто ленивые существа.
Ханс не отвечал. Он выжидал, надеясь, что Йенс наконец-то догадается, о чем его надо спросить. Книга конечно же!
— Я должен сказать тебе, Андерсен, как хорошо была принята здесь твоя книга. Ее все прочитали и очень высоко оценили.
Йенс был вознагражден выражением облегчения, появившимся на лице Ханса.
— Ты уверен? Ты не просто так это говоришь?
— Конечно же, — ответил друг от всего сердца. — Моя сестра дважды читала ее. А все наши знакомые умоляют нас дать им возможность встретиться с автором. Тебе будет устроен королевский прием, Ханс Кристиан!
Гость распрямил спину и стал дышать более свободно. Теперь он мог спокойно отдыхать, зная, что ни одно критическое суждение не испортит его наслаждения.
— Я приехал развеяться, — сказал он Йенсу. — Я так долго работал без перерыва, что мой мозг устал. Мне нужен только отдых.
Но именно этого Ханс Кристиан и не нашел.
Не успел экипаж подъехать к маленькому кирпичному дому, как дверь резко распахнулась, и на ступеньках показалось маленькое фееподобное существо, стоящее на цыпочках. Ее руки были сложены на груди, а на прекрасном лице сияла чудесная улыбка.
— Это моя сестра Элсбет. С тех пор как умерла мама, мы ужасно избаловали ее, — объяснил Йенс. — Она наша радость. Тебе она понравится.
Ханс с трудом вылез из экипажа. Ноги так окоченели, что еле держали его. Ослепительная юная леди танцевала возле двери прямо под дождем. Свет очага следовал за ней, создавая ореол над ее сияющими волосами, переливаясь на ее ярком платье цвета огненных искр. Даже ее маленькие башмачки были того же самого цвета. Девочка танцевала, вполне осознавая, какую прекрасную картину она представляет в квадрате света. Элсбет улыбнулась Хансу, и ее щечки вспыхнули.
— Добро пожаловать в наш дом, герр Андерсен! — воскликнула она, хватая его руку своими маленькими ручками. Первый же взгляд на него убедил девочку, что знаменитый поэт был всего лишь ребенком-переростком, поэтому она и обращалась с ним соответственно.
— Только подумать, самый известный поэт в Дании посетил нас! У меня просто захватывает дыхание!
Подобное заявление было едва ли верным, так как ей еще вполне хватило дыхания на то, чтобы продолжать болтать всю дорогу до дома. Бедному Андерсену удалось пожать ее руку и что-то пробормотать в ответ. Что он ей сказал, Ханс не помнил, но понял, что его слова позабавили девочку, так как ответом на них послужил радостный смех, унесшийся в дождь. Ханс Кристиан то смотрел на ее макушку, как раз на уровне с его плечами, и видел маленькие дождинки, блестящие в ее волосах, как бриллианты, то невольно любовался черными ресницами вокруг прекрасных карих глаз, контрастирующих со светлыми волосами.
Девочка впереди них вбежала в маленькую гостиную, которая в эту минуту была такой теплой и уютной по сравнению с мрачной погодой снаружи. В камине пылал сильный огонь, а рядом с ним спал лохматый пес, опустив голову на лапы. Вишневые занавески и яркие подушки придавали комнате цвет и живость. А пианино и кресло с рабочей корзинкой, перевернутой вверх дном, говорили о пристрастиях Элси.
Юная леди подбежала к камину. Маленькие красные башмачки затанцевали между розами на ковре. Она попыталась прогнать пса с его теплого половика.
— Уходи, Принц! Если ты съел суп, я поколочу тебя, проказник!
Принц с трудом открыл один глаз, лениво пошевелил хвостом и снова уснул.
— Он не трогал его! — запела Элси, приподнимая крышку с котелка, дымящегося над огнем. — Видишь, Йенс, я весь день держала его горячим. Тебя так долго не было.
— Пароход опоздал, — ответил брат, помогая гостю снять плащ. — Но теперь это не имеет значения, раз мы уже здесь.
— Конечно, нет, раз вы уже здесь! Теперь, Ханс Кристиан Андерсен, садитесь, пожалуйста, в самое удобное кресло, а я налью вам самый вкусный в мире суп! Разве здесь не удобно?