Полет сокола (В поисках древних кладов) (Другой перевод)
Шрифт:
Бандит молча кивнул, и они вместе двинулись дальше, разделившись вблизи палаток. Камачо не собирался идти через вход, закрытый откидным полотнищем, — он наверняка зашнурован; если внутри и заготовлены сюрпризы, то как раз у входа. Зайдя сбоку, португалец нагнулся к одному из вентиляционных отверстий, просунул в него лезвие ножа и рванул вверх. Брезент оказался плотным, но лезвие было заточено со знанием дела, и боковая стенка с тихим шорохом распалась надвое.
Камачо шагнул внутрь и, пока глаза привыкали к полной темноте, принялся расстегивать брюки, с довольной ухмылкой глядя на узкую складную койку под тонким белым шатром москитной сетки. Он не торопясь двинулся вперед, стараясь не споткнуться о ящики с медикаментами… и наконец яростным рывком сорвал муслиновую сетку и во весь рост растянулся на койке, освобождаясь от брюк и нашаривая голову женщины, чтобы заглушить ее крики. В тот же миг он оцепенел от ужаса — койка оказалась пустой. Португалец лихорадочно ощупал ее, дюйм за дюймом, потом вскочил на ноги и поспешно натянул брюки. Он был растерян, сбит с толку. Мысли, одна другой безумнее, проносились у него в голове. Может быть, женщина встала с койки по естественной надобности, но тогда почему так аккуратно зашнурован вход? Или она услышала его и прячется за ящиками, вооружившись скальпелем? Он в панике обернулся, выставив нож, но в палатке никого не было.
Вдруг его словно громом поразила догадка: отсутствие часового на посту, пустая палатка — таких совпадений не бывает. Камачо бросился к прорехе в брезенте, по пути споткнулся о ящик и упал, но тут же вскочил, гибкий, как кошка. Он выбежал из палатки, застегивая на ходу пояс, и сдернул ружье с плеча, еле удерживаясь, чтобы не окликнуть своих людей.
Португалец подбежал к палатке англичанина в тот самый миг, когда другой бандит, размахивая ножом, выскочил через темный разрез в брезенте. Луна освещала его бледное и напуганное лицо. Увидев Камачо, он завопил, сверкнуло длинное серебристое лезвие.
— Тише, кретин! — прорычал португалец.
— Он ушел, — выдохнул бандит, вглядываясь через плечо в глубокие тени между деревьями. — Никого нет, все ушли.
— За мной! — рявкнул Камачо и кинулся по направлению к навесу.
Навстречу гурьбой бежали остальные.
— Мачито? — тревожно окликнул кто-то.
— Заткнись! — рыкнул Камачо, но тот продолжал:
— Никого нет, они ушли!
— Их забрал дьявол…
— Никого нет!
Бандиты дрожали в суеверном ужасе: темнота и безмолвный пустой лагерь обратили их в трусов. Камачо впервые в жизни не знал, что делать, какой отдать приказ. Люди беспомощно столпились вокруг него, сбившись в кучу, как овцы. Сжимая ружья в руках, они взводили курки, тревожно вглядываясь во тьму.
— Что теперь делать? — раздался вопрос, которого Камачо боялся больше всего.
Кто-то подкинул полено в костер, тлеющий посреди лагеря.
— Не надо, — попытался остановить его Камачо, но все уже кинулись к костру, ища тепла и утешения в оранжевых языках пламени, что взметались ввысь, как огонь из драконьей пасти.
Они встали полукругом спиной к огню и смотрели в темноту, ставшую теперь непроницаемо черной.
Оттуда и налетела смерть. Без единого предупреждения на бандитов обрушились громовые раскаты и вспышки пламени, вылетавшие из длинного ряда ружейных стволов, а потом — тяжелые чавкающие удары пуль. Казалось, мальчишка бросил горсть камешков в грязную лужу.
Кучка людей у костра мгновенно превратилась в вопящее беспорядочное столпотворение.
Один бандит тут же согнулся пополам, получив пулю в живот. Он ступил на горящее полено и рухнул в пылающий костер — волосы и борода вспыхнули, как сноп сосновых иголок, отчаянный вопль эхом отразился от скал.
Камачо вскинул ружье, целясь наугад в темноту, откуда доносился голос англичанина, отдававшего команды:
— Первое отделение, заряжай! Второе отделение, три шага вперед, целься…
Перейра понял, что одним смертельным залпом дело не кончится. Он не раз с презрительной усмешкой следил, как в жаркий полдень англичанин муштровал своих марионеток в красных мундирах. По команде передний ряд прицеливается и стреляет, потом второй ряд дружно делает три шага вперед, проходя через первый, и все повторяется. Те же строевые приемы, только в десять тысяч раз масштабнее, отбросили атаку французской кавалерии в битве при Катр-Бра, и теперь они наполнили душу Камачо неописуемым ужасом. Он поднял ружье и выстрелил в темноту, откуда раздавался холодный механический голос англичанина. В этот самый момент один из бандитов, сбитый с ног первым залпом, но раненный легко, поднялся на ноги перед дулом ружья и получил пулю в упор между лопаток. Горящий порох опалил рубашку, и человек рухнул ничком. Ткань продолжала тлеть, пока струя крови не загасила светящиеся искры.
— Идиот! — завопил Камачо и пустился бежать.
— Пли! — скомандовал за спиной англичанин.
Португалец бросился ничком на твердую землю и взвыл — руки и колени погрузились в горячий пепел костра.
Второй залп просвистел над головой, послышались новые вопли. Камачо вскочил на ноги и помчался сломя голову, позабыв и про нож, и про ружье.
— Первое отделение, три шага вперед, целься…
Темнота наполнилась криками и мечущимися тенями — носильщики высыпали из своих хижин и разбежались во все стороны, прячась по окрестным кустам.
Прежде чем громыхнул еще один залп, Камачо успел нырнуть за гору тюков, накрытых брезентом, за палаткой англичанина. Он всхлипывал от боли в обожженных руках и коленях, а еще больше от унижения. Надо же было так попасться!
Ужас постепенно проходил, сменяясь жгучей, злобной ненавистью. Из темноты, спотыкаясь, выбежали перепуганные носильщики. Португалец выхватил из-за пояса пистолет и застрелил первого, затем вскочил, завывая, как обезумевшее привидение. Носильщики бросились врассыпную — теперь они не остановятся, пока не упадут в изнеможении, став легкой добычей для львов и гиен. Камачо удовлетворенно огляделся по сторонам, ища, чем бы еще навредить. На глаза попался полупогасший костер перед пустой палаткой. Выхватив тлеющую головню, португалец раздул ее и швырнул полыхающий факел в груду припасов и снаряжения, тут же съежившись при звуке нового залпа.
— Стройся в цепь! В штыки! — послышалась команда.
Перейра спрыгнул в сухое русло и побрел по вязкому песку на другой берег, где с облегчением кинулся в густой прибрежный кустарник.
В условленном месте на вершине скалистого холма ждали трое. С ружьем остался только один, все так же запыхались и тряслись от страха, как их командир.
Пока они переводили дыхание, явились еще двое, включая тяжело раненного — пуля раздробила ему плечо.
— Больше никто не придет, — прохрипел он. — Эти желтые дьяволы перекололи их штыками.
— С минуты на минуту они будут здесь. — Камачо вскочил и посмотрел вниз, с мрачным удовлетворением отметив, что груда припасов ярко полыхает. Полдюжины темных фигурок метались вокруг, сбивая пламя. Однако наслаждаться этим зрелищем удалось недолго: внизу на склоне послышались воинственные крики готтентотов и грохот ружейных выстрелов.
— Помогите! — звал раненый, пытаясь подняться на ноги. — Погодите, не оставляйте меня!
Ответом была лишь тишина. Шорох шагов по ту сторону гребня уже стих. Раненый повалился на каменистую землю, обливаясь холодным потом от боли и ужаса. Страдания его прекратил штык, вонзившийся в грудь и вышедший между лопатками.