Полицейская Академия
Шрифт:
Хайталл, посмотрев в свою тарелку, тут же отставил ее в сторону.
– Ну и умеешь же ты аппетит портить,- с обидой в голосе произнес он.- Мне после твоих слов сразу же обедать расхотелось…
МакКони подмигнул чернокожему полицейскому.
– Так это я в подтверждение своих же слов – чтобы стать громилой – а Мартинес с друзьями после этого случая разнесли ресторан в пух и прах – чтобы стать громилой, достаточно просто начать обращать внимание на какие-нибудь несовершенности нашей жизни…
Полицейские поднялись из-за стола и направились к выходу. – Кстати, какие у тебя планы на сегодня?- спросил МакКони.
– Комендант
– В колонию для несовершеннолетних правонарушителей,- вздохнул Джерри,- хотя, мне кажется, туда следовало бы направить не меня, а Мартинеса.
У него в этом плане опыт побогаче…
– Да, на этот раз комендант явно не угадал. Его направили рекламировать новую полицейскую программу в «Континентал Интернейшнл Банк». Я краем уха слышал, что сказал ему Лассард:«Ты неплохой актер, и должен создать у банковских клерков новый, привлекательный имидж полицейского…»
Эрик Мартинес, облаченный в свой обычный боевой костюм – грязные лохмотья прикрывали застиранную майку с надписью масляной краской «Рак матки – короли НьюЙорка»- подошел к крутящимся дверям банка и, глянув на швейцара, произнес:
– Эй, кореш, где тут у вас людей побольше? У меня к ним дело…
Швейцар, презрительно посмотрев на отрепья Мартинеса, ответил:
– Послушай, приятель, валил бы отсюда, пока цел…
А не то я полицию позову… Мартинес ухмыльнулся.
– Полицию, говоришь? Так я и сам полицейский!
– Бросай свои шутки,- злобно ответил швейцар,- я тебе серьезно говорю – вали, пока не доигрался.
Эрик, вытащив из кармана полицейский значок, помахал им перед самым носом швейцара.
– Ну что, убедился? Тот потянулся к стоявшему рядом телефону.
– Алло, полиция? Тут какой-то ненормальный с явно уголовной внешностью ошивается под нашими дверями и выдает себя за полицейского. У него с собой какой-то значок – то ли поддельный, то ли украл у кого-нибудь, зарезал полицейского и значок у него украл… Да? Что вы говорите? Серьезно?- Швейцар в полном недоумении повесил трубку.
– Ну что, убедился?- с издевкой в голосе спросил Мартинес.
– Это, наверное, какое-то недоразумение,- совершенно растерянным голосом произнес швейцар, обращаясь то ли к Эрику, то ли к самому себе,- мне
сказали, что теперь нью-йоркские полицейские сами вольны выбирать себе стиль одежды, чтобы не пугать мирных жителей…
– Так я тебя спрашиваю, где у вас тут в банке людей побольше? Мне поручено провести с ними беседу на тему морали и права.
– Двадцать девятый этаж, по коридору налево,- с
явным раздражением ответил швейцар. В небольшом конференц-зале полицейского уже ждали
Лассард успел позвонить руководству банка.
Значит, так, коре…, простите, дамы и господа,- начал Мартинес – его лохмотья смотрелись за большой полированной трибуной красного дерева более чем непривычно.- Мое начальство прислало меня сюда, чтобы я рассказал вам о некоторых аспектах работы городской полиции.- Мартинес вытащил из кармана вчетверо сложенную бумажку и принялся читать чрезвычайно монотонным голосом:- Преступление – это такое уголовно наказуемое деяние, которое…,- забубнил он.- Наказание за преступление неотвратимо…
Публика, собравшаяся в зале, заскучала.
Мартинес, дочитав свои записи до конца – видимо, он достаточно серьезно отнесся к поручению коменданта Лассарда – притих. В зале воцарилась напряженная пауза.
В это время со своего места в первом ряду поднялся председатель правления банка – высокий седовласый господин в сером костюме-тройке, словно сошедший с рекламных видеороликов фирмы «Жиллет».
– Сэр,- очень вежливо обратился он к полицейскому,- сэр, то, что мы сейчас от вас услышали, очень и очень интересно. Без вашего содержательного сообщения мы вряд ли бы когда-нибудь узнали, что наказание за совершенные преступления неотвратимы. Все это чрезвычайно, чрезвычайно приятно, мы очень благодарны вам.- Председатель правления продолжал, чуть заметно улыбаясь.- Однако ваш непосредственный начальник, всеми нами любимый комендант Лассард по секрету сказал мне, что вы отлично разбираетесь во всех тонкостях ремесла тех, кто эти преступления совершает. Вы, как утверждает Лассард, да и как можно судить по вашему достаточно необычному одеянию, в свое время,- импозантный джентльмен несколько замялся,- как бы это выразиться поточнее,- вращались довольно долгое время в среде уголовников. Мы, все тут собравшиеся,- председатель банковского правления рукой указал на публику в зале,- были бы вам весьма признательны, если бы вы рассказали нам поподробней что-нибудь о том периоде вашей жизни. Говорят, что вы были знакомы с этим ужасным преступником Саддамом… Посвободней, мой дорогой друг, посвободней, чувствуйте себя, как дома…
Мартинес облегченно вздохнул.
– Так что вы мне тут задницу дурите,- ответил он,- давно бы так! А то стою тут, понимаешь ли, членом груши околачиваю, а вы тут уши развесили…
Зал восторженно зааплодировал.
– Отлично, отлично!- воскликнул со своего места председатель правления.- Продолжайте в том же духе, господин полицейский!…
Мартинес, выйдя из-за трибуны, подошел к столику президиума и, развязно усевшись на него, продолжил:
– Если вы, кореша, желаете, могу рассказать вам, как можно ни за что ни про что прибараться к любому на улице, иными словами – как найти предлог для высокохудожественного мордобоя.
– Простите,- спросил председатель правления,- простите, но я человек недостаточно грамотный, и не понимаю значения некоторых слов. Прибараться, как вы изволили выразиться, это значит – найти повод для драки?
Эрик вытащил из нагрудного кармана обтрепанной куртки косяк – сигарету с марихуаной.
– Папаша,- негромко сказал он говорившему,- дай-ка мне спичек…
Тот бросил ему зажигалку – Мартинес поймал ее и, прикурив, ответил:
– Да, прибараться, зацепить, найти повод – это одно и то же. Многие из вас, кореша, наверное, думают, что
если вы будете ходить по вечерним улицам и никого не трогать, к вам ни за что не прибараются хулиганы. Вы здорово ошибаетесь! Прибараться можно как угодно и к чему угодно.
– Неужели?- спросил председатель правления.- Даже если я буду себя очень вежливо вести?…
Мартинес, вспомнив, видимо, что-то очень приятное из своей биографии, улыбнулся.
– Тебя, кореш, не спасут ни вежливость, ни хорошие манеры. Если вы хотите, я сейчас расскажу вам, как я шустрил на улицах в подростковом возрасте. Хотите?