Полицейская история
Шрифт:
На опознание его трупа у меня уходит не больше пяти минут. Протокол поручено вести Муссе, секретарю уголовной бригады. Он еще более тщеславен, чем я, и обожает видеть свое имя напечатанным в газетах. Я решаю воспользоваться его слабостью к дешевой популярности и звоню ему по телефону:
— Алло? Офицер полиции Муссе?
— Да.
— Это Робиш, репортер из «Вест-Франс».
— Очень приятно. Как ваши дела?
— Спасибо, прекрасно. Я звоню вам из Ренна. Я хотел бы уточнить кое-какие детали, относящиеся к сведению счетов в проезде Ландрье.
— Да, пожалуйста. Надеюсь, вы не забудете упомянуть обо мне…
— Разумеется.
— Очередной жертвой стал некий Полледри, Дезире Полледри, итальянец, бежавший с каторги, с острова Ре и разыскиваемый полицией за участие в вооруженном ограблении. Документы, обнаруженные при нем, оказались фальшивыми, выданными на имя Люсьена Сульти. Однако я моментально опознал его по отпечаткам пальцев.
Он выдерживает короткую паузу в ожидании моих поздравлений, и я не разочаровываю его:
— Браво! А кто его убил?
— Этого пока мы еще не знаем. Мой коллега инспектор Куршан только начал расследование. Очевидно, что речь идет о сведении счетов между бандитами, а значит, скорого результата ждать не приходится. Однако скажу между нами, что к этому вполне может быть причастен небезызвестный Эмиль Бюиссон. Надеюсь, вы помните об убийстве в автомобиле Мориса Ива? Я тогда долго допрашивал Шарме, и он сказал мне, что в тот день Бюиссон чуть не убил Полледри. Это все, что я могу вам сказать сегодня, но прошу ничего не писать о Бюиссоне, чтобы информацией не воспользовались наши конкуренты из Национальной безопасности.
— Хорошо, — лицемерно говорю я. — А это правда, что Бюиссоном занимается Борниш?
— Борниш! — с раздражением говорит мой собеседник. — Если он думает, что Бюиссона можно поймать на удочку, он ошибается. Бюиссон не станет размениваться по мелочам.
— Спасибо, господин инспектор!
Я вешаю трубку. По крайней мере теперь о двух вещах я знаю наверняка: об идентификации Полледри и оценке моих умственных способностей.
Мне остается только доказать коллегам из ПП, что я не такой дурак, как они думают.
Чем больше я на него смотрю, тем больше убеждаюсь в том, что он является стопроцентным двойником Пьера Дака. Тот же лысый череп, те же блестящие глаза, та же плотная комплекция. Дивизионный комиссар Поль Берлиа отвечает в Национальной безопасности за радиоэлектронную связь, а иначе говоря, за прослушивание телефонных переговоров.
В настоящий момент он читает вслух лаконичный запрос, составленный мной по приказанию Толстого:
«Ваш постоянный корреспондент просит вас подключить к абоненту Ришелье, 93… Прослушивание будет обеспечивать сотрудник моей службы. Подпись: Биже, директор судебной полиции».
Комиссар Берлиа переводит глаза на меня, потирая свой подбородок здоровой рукой.
— Это вы Борниш?
— Да, мсье. А может быть, Идуан или Пуаре…
— Гм… Пуаре?
— Он, разумеется, не гений, — говорю я, — но он вполне способен записать то, что слышит.
Берлиа демонстрирует свой скептицизм пожатием плеч, после чего поворачивается к стенным дощечкам, на которых установлены записывающие устройства.
— У него ничего не выйдет, если он будет слушать разговоры напрямую. Ваши сообщения, Борниш, будут записываться на магнитофонную ленту, я предоставлю в ваше распоряжение диктофон, чтобы вы могли спокойно прослушивать их в кабинете. Будете приходить за ними каждое утро. Вас это устраивает?
— Спасибо, господин дивизионный комиссар.
Берлиа протягивает мне ключ, благодаря которому я смогу пройти отсюда прямо в здание судебной полиции, чтобы не делать крюка по двору с кассетами в руках.
Я озираюсь по сторонам и вижу повсюду бесконечные электрические провода, измерительные приборы и прочую технику.
Инспектор в синем халате, которого я сначала принял за механика, предлагает мне сигарету и представляется:
— Дюран. Хочешь знать, как функционируют эти приборы?
— Право же…
Дюран объясняет мне, каким образом Национальная безопасность может подключиться к любой линии абонента, соединенной с центральной телефонной сетью. Благодаря простому ответвлению линии.
— Приходи завтра, — говорит он, — мы уже все подготовим.
На следующий день, надев на голову наушники, я смотрю на восковую бобину, вращающуюся под иглой диктофона, стоящего на моем столе. Идуан и особенно Пуаре, не веря своим глазам, поддерживают меня морально.
Прослушав множество бесполезной информации, поступающей по телефону в «Фаворит», я нападаю наконец на нечто стоящее.
— Матье? Привет, это Рене. Ты мне звонил?
От волнения я хватаю за руку Идуана, прильнувшего ухом к радионаушникам.
— Да. Нужно увидеться. Завтра сможешь?
— В котором часу?
— В семь тебя устроит? В баре «Терминус», у Венсеннских ворот, довольно спокойное место.
— Хорошо.
Я поворачиваюсь к Пуаре, почесывающему ногу:
— Послушай, приятель, окажи мне услугу. Вместо того чтобы чесать экзему, сбегай к своему дружку Тюйа, посиди в архиве и наведи справки о Матье Робийяре, а также о друзьях Жирье: Верандо и Жиральди. Узнай также имена осведомителей уголовной бригады.
— Понятно, Борниш.
— Встретимся завтра в семь часов вечера в «Терминусе». Возражения есть?
— Слушаюсь, шеф, — бросает с порога Идуан, уже переодевшийся в костюм соблазнителя.
За ужином я рассказываю Марлизе о планах на завтрашний вечер и надежде, которую возлагаю на это предприятие.
— Хорошо, — говорит она, — по велению долга я пойду с тобой. Это все-таки лучше, чем сидеть дома одной и слушать радио.
30
Я люблю мечтать. Это отвлекает меня от реальности и к тому же ничего не стоит. Сидя в машине Крокбуа между Марлизой и Идуаном, я мечтаю о том, что в скором времени возьму верх над Бюиссоном, над Жирье, над Кло и Куршаном.